Варвара. Прошедшая сквозь туман

Последние несколько ночей у него практически не было времени на сон, а эта история со сбежавшей Малининой прибавила напряжения в кипящей разношерстными мыслями голове. Но все же был план, помешать которому не смогла бы даже та недурная на вид фигуристая девица, что недавно гладила себя по бедрам в надежде соблазнить друга и помощника Правителя. М – да, в заведении мадам де Мурси она могла бы пользоваться спросом. Последнее замечание было с легким смешком и несколько в нервном тоне, но совсем не отвлекло от дел, а скорее помогло свалиться малой капле напряжения.

Как только наступит полная темнота, необходимо надеть оперенье и посмотреть на все с высоты птичьего полета. Эйнары – прирожденные хищники, все до одного принимающие обличья ястребов и обожающих небо с острым зрением в любое время суток. Повезет, если девушке потребуется развести костёр, о неудаче думать пока не хотелось.

Пусть лучше повезёт.

Глава 14. Почему всё не может оставаться на своих местах.

Как-то Дарья принесла сорванное с нашего забора объявление:

«РАЗЫСКИВАЕТСЯ Малинина Варвара, возраст 26 лет. Особые приметы: глаза серо-зеленые, каштановые волосы средней длины, ростом высокая. Нашедшему девицу или где-либо встречавшему, знающему что-то о ней обратиться в полицию или в королевский замок».

– Расклеивают тут всякое, – она положила передо мной листок и, уткнув руки в круглые бока, произнесла,– сейчас будем тебя изменять.

Я была в шоке от её слов, но ведь она итак сама сразу догадалась, что вовсе не племянница покойной жены трактирщика, а кто-то другой. Единственно, что не мог знать никто здесь, это то, чья я дочь, а как следовало из таких заборных объявлений, об этом самозваный принц с мамашей не спешили объявлять.

– Ты мне поможешь?– Слёзы, но кто вас звал! Почему вы всегда так близко. Я сняла платок, в котором старалась всегда ходить на кухне, да и при посторонних и мои волосы рассыпались по плечам.

– Может волосы …э-э-э…обрезать, – кухарка подняла прядь волос и критически приставила короткий кончик к макушке,– нет Маш, ты ведь не больная, чтоб настолько обкарнать. Да и мальчик из тебя, как из меня гимнастка.

Надо заметить, что её дородное телосложение совсем не располагало к занятиям акробатикой, хотя на кухне она была в своей стихии и пархала как бабочка.

– А если по плечо и в блондинку перекрасить? – Волосы жалко, сказать нечего, а блондинка из меня, как из страуса танцовщица. Но ведь шифроваться надо как-нибудь, не усы же клеить.

– Покороче это хорошо… И есть у меня краска, рыжая, правда держит не очень долго, придется подновлять,– зря она это произнесла, потому что я тут же ухватилась за эту шикарную идею. Вот всегда мечтала испробовать на себе этот лисий цвет. И сбылась мечта Вареньки.

Выглядела я фантастически по моим и Дашиным меркам, но дядьку это несколько напугало, хоть и не до инфаркта. Просто он попался мне в коридоре в тот момент, когда мы с кухаркой шли смывать краску с волос в баню. Потом, когда прическа была подсушена и уложена, он осмотрел результат, хмыкнул и согласился, что так я действительно выгляжу …несколько иначе. Мягко говоря.

В общем, с тех пор мы с Тимофеем Ивановичем спокойно могли вести разговоры при Дарье, естественно, не касаясь его воспоминаний и моего происхождения. Это личное, настолько личное, что только вечером, сидя в своей комнате и заперев дверцу на засов, я доставала вырванный из моей родовой книги листок и разглядывала изображения своих родителей. Однажды я показала его трактирщику, который как-то вечером постучался ко мне в комнату и протянул местную ладимовскую газету, где на первой полосе был нарисован мой портрет под заголовком «Разыскивается». Местный художник – полицейский, вероятно, привык рисовать свирепые лица людей, потому как даже самой себе я мало напомнила это изображение. Не спасли угловатость и резкость черт лица, весёлые кудряшки, вовсю обрамляющие моё лицо на этом рисунке. Облегченно вздохнув, бросила это газетное художество на подоконник и, заперев по привычке дверь, бережно достала листочек и протянула сокольничему.

– Девочка, ты вся в них,– голос мужчины дрогнул, когда Тимофей осторожно вернул мою ценность.

Он ушел, но я точно помню блеснувшую скупую мужскую слезу, что покатилась по щеке моего бывшего верного охранника.

– Тимоша, мы заждались,– на распев проворковала Дарья бывшему княжескому сокольничему и достала из русской печи огромный чугунок тушеной картошки с мясом.