Варварогенный децивилизатор

– А вам бы их только подначивать! Такое общество и само без особого труда может породить варвара – наиболее человеколюбивого персонажа из всех цивилизованных людей, а современные писатели всё никак не найдут ему достойного применения. Меж тем, сударь, в вашем полицейском, медицинском и книжном царстве человек, с рождения превосходящий остальных, неминуемо становится не только жертвой собственной гениальности, но ещё и вашей добычей. Вот так благородно вы и гоните его по всей стране, записывая порядочных людей в развратители, незаслуженно обвиняя их в предательстве и обращаясь с ними как с полоумными.

– А всё потому, что предателем у нас считается любой, кто не желает водить хоровод вместе со всеми.

– Предателем чего?.. Уж не лжи ли? Что скажете, дорогая моя Сербица?

– В первую очередь предателем нашего Государства, – настаивал сочинитель, – а затем и всего человечества, цивилизации!..

– Типично югославское заблуждение. Выдающийся человек никогда никого не предаст, а значит, для вашего Государства он тоже не предатель. Всё, что он делает, он делает для того, чтобы Государство это облагородить. А человечество? – Достаточно просто на вас посмотреть, послушать вас, и можно с уверенностью сказать, что ни человечества, ни цивилизации вообще никогда не существовало. Или, если вам так уж нужен музыкальный контрапункт: человечество живёт лишь в сознании тех, кто от него страдает.

Петар Паллавичини.

Скульптурный портрет Растко Петровича. 1922

– Всё-таки ваш пессимизм кажется мне чересчур модернистским.

– Да что вы! Дурные слова суть дурные суждения, а дурные мысли равны дурным поступкам. Модистки и пессимисты тут ни при чём, когда речь идёт о зенитизме. А зенитизм – это чистой воды оптимизм, мысль, очищенная ото лжи, идея без лицемерной подоплёки, луч света в тёмном лабиринте философии, литературы или политики…

– Но если существование человечества вы отрицаете, то как же вы можете любить и быть любимым? – не унимался сочинитель, намекая на стоящую рядом Сербицу.

– Я-то?.. Через отрицание я как раз-таки утверждаю. Отрицая материальную ценность вещей, я утверждаю собственные чувства, а с ними и духовное бытие материи во всей вселенной. Это то, что я называю метакосмосом²³. И пусть такого слова нет ни в одной энциклопедии, как, собственно, там нет и моего имени или понятия «зенитизм». И кстати, любви научить никого нельзя, ведь любить – всё равно что дышать! Вот вам доказательство: меня любит одна-единственная женщина, а мужчины на горе Авале – все поголовно – меня ненавидят. И чтобы уберечься от этого смертоносного порыва ветра – а я имею в виду завихрения, что возникают в человеческой любви и ненависти – я родился уже женатым! Да, именитый вы мой бедняжка, в брачный союз я вступил тогда же, когда появился на свет.

– Что вы говорите?.. Вы женаты?.. И на ком же?..

– На моём духе!.. А гений мой обвенчан с гениальностью всех варваров на земле. Такому человеку, как вы, нетрудно понять, о чём я говорю, не правда ли?

– Вы явно сумасшедший!..

– Легко сказать и написать, а доказать-то сложно! Впрочем, попробуйте-ка! Это же лучший способ научить любого уважать труд ближних, а может, даже и восхищаться их гениальностью. Разве я не говорил, что с самого рождения я, варвар, обвенчан с гением? И соединил нас зенитизм. Это настоящий союз любви, а у вас его называют то глупостью, то безнравственностью, то дикостью. Да-да!.. Я и сам плод такого союза, ребёнок, рождённый в браке левой руки. И имя моё, соединившее в себе свет и тьму, не только не скрывает этого обстоятельства, но и наоборот, всячески его подчёркивает: В-а-р-в-а-р-о-г-е-н-и-й!

– Но, чёрт возьми, что же из вас получится?

Сербица рассмеялась.

– Писатель?..

– Ох, да я вас умоляю! Вам нечего бояться. Я на дух не переношу это семейство несуразных старых дев с повадками уличных девок. Однако ж ваша маска мне знакома: да это же личина Господина Лицемера, которую я видел минут пятнадцать назад, час спустя после основания зенитизма. И как же, по-вашему, варвар, безумец, неуч может быть достоин места в вашем почтеннейшем цехе?.. Но если «писателем» называют того, кто в трудах своих и учениях созидает собственную эпоху – даже если его оклеветали и объявили вне закона или же затаскали его по судам за то, что он славил родную страну и народное воскрешение из мёртвых, пока над Балканами и Европой завывала буря, – тогда я он и есть, и в вашей помощи, сударь, – в помощи человека с лицом и мыслями Господина Лицемера – я не нуждаюсь. Ибо в один час со мной родился новый мир, началась новая антипессимистическая эра: эра зенитизма, эпоха де-цивилизации!

10. Децивилизуйтесь!

Толпа вокруг памятника Неизвестному Сербскому Герою пустилась в пляс. Люди кричали, пели, восторженно галдели, а Сербица, наоборот, всё больше грустнела. Её охватила такая печаль, что казалось, будто суровые линии самого памятника перенеслись под звуки танца «коло» на её лицо. Она ведь понимала, что Варварогений не в силах остановить людей, танцующих на могиле того, кого он считает своим отцом.