Варварские нашествия на Европу: германский натиск

Самая последовательная попытка принадлежит Шмидту, Die Ostgermanen [N 127]. P. 29–41: 50 000 батавов к 70 г. н. э., 20 000 аламаннов в Страсбурге в 357 г., 10 000 готских воинов при Адрианополе и т. д. Другой немецкий историк, В. Рейнхарт, оценил численность вестготов на момент их вступления в Испанию в 70 000 или 80 000 душ. Данные, относящиеся к вандалам — почерпнутые у Виктора из Виты, — стали предметом исследования Куртуа (Vandales [N 233]. Р. 215–218). Не отрицая полностью цифру в 80 000 душ при переходе в Африку, он доказывает, что она приобрела характер штампа.

Удовольствуемся уверенностью в том, что варварские армии эпохи нашествий были немногочисленными. Даже с учетом невоинов и пленников они были не в силах наводнить обширные регионы, которыми завладели. Но даже эта убежденность оставляет нас безоружными перед проблемой заселения. Если в случае вандалов и вестготов можно допустить, что конечная сумма варваров очень близка к их первоначальному числу, то, говоря обо всех остальных великих народах, следует учитывать вероятность дальнейшего переселения, спровоцированного достигнутым успехом и охватывавшего несколько поколений. Нет никакой возможности оценить эти вторичные переселения, о которых письменные источники обычно не упоминают.

Одновременно мы очень мало знаем о способах содержания варварских армий во время их передвижения по Империи. Самые надежные сведения относятся к готам[261]. На всем пути из Дакии в Аквитанию они жили в основном за счет торговли с римлянами и поставляемого последними продовольствия. В 369 г. Валент попытался расправиться с готами, обосновавшимися к югу от Дуная, перекрыв дороги и введя торговый бойкот: готы были принуждены к вооруженной борьбе, а из рассказа Аммиана следует, что сельским хозяйством они прокормиться не могли. К тому же в 414 г. Констанций вынудил их покинуть Испанию, устроив морскую блокаду (Орозий. Hist adv. pag., VII, 43, I). В конце концов был заключен faedus в обмен на обещание 600 000 мер зерна, а затем регулярных поставок продовольствия, предусмотренных режимом гостеприимства. Случай с вестготами — это, разумеется, крайность: это были полукочевники, для которых сельское хозяйство всегда было не более чем источником дополнительного дохода, и они пересекли Империю в эпоху, когда годовое содержание армии (аннона) и cursus publicus (прохождение по государственной службе) еще обладали определенной эффективностью, что позволяло Риму организовать блокаду. Последующие армии смогли гораздо шире расселиться по территории Империи; вероятно, наряду с грабежом они вели какую-то торговлю, обменивая свою добычу на продовольствие. Эта потребность в провианте удерживала вождей, способных действовать сообща, в одном секторе. Варварское наступление, когда оно развивается стремительно, неизбежно является действием какого-то одного отряда, который отделяется и перегруппировывается в зависимости от доступных ресурсов. Успех faedera (договоров с римлянами) понятен: они возвращали завоевателей к нормальной жизни, к земледелию и обеспечивали бесперебойные поставки продовольствия. Варвары ни в коем случае не были заинтересованы в разрушении ранее существовавших структур.

Хотя регулярные сражения были не слишком многочисленными, история завоеваний в значительной мере остается историей военной. Следовало бы лучше изучить тактику и методы ведения битвы, однако точные документы редки[262].

Структура варварских армий строилась на воинской обязанности всех свободных мужчин, способных сражаться, экипироваться и прокормиться, по крайней мере, в течение короткой экспедиции. Бургунды и франки распространяли эту систему и на своих римских подданных. Деление на отряды в период переселения, безусловно, происходило на племенной основе. Впоследствии оно опиралось на территориальное деление. Командование, первоначально осуществлявшееся наследственными вождями или богачами, которые возглавляли значительную comitatus (военную свиту), позднее, в эпоху Меровингов, перешло к местным представителям королевской власти, графам. Мы располагаем точными указаниями о низших подразделениях только у тех народов, которые долгое время соприкасались с римскими армиями на Востоке, где организация оставалась жесткой, а также у готов и лангобардов.