Варвары

Так и сделали. Рагнасвинта немедленно оживилась. Поделилась злорадной идеей: мол, не просто так Алафрида Хундиловна ноги сделала, сокровища побросав. Перепугалась, дура, ничтожного Буратино. Иное дело она, Рагнасвинта…

Вредный Коршунов предложил, коли так, извлечь уродца на свет Божий: к чему его прятать, если Рагнасвинта столь бесстрашна?

Предложение было мягко отвергнуто. И внесено встречное: не позавтракать ли папашиным поросенком? Если, разумеется, поганый уродец не попортил пищу.

Коршунов уверил: с пищей все нормально. В доказательство откусил холодного мясца. Проголодался, черт! Ну, после такой ночи — неудивительно.

Ага! А Генка-то к спиртику из НЗ прикладывался! Ну коли так, то и нам не грех.

Коршунов капнул чуть-чуть Рагнасвинте, себе — граммов пятьдесят, девушке водички добавил: поперхнется с непривычки. Чистый этанол — не местное трехградусное.

Всосалось. Поросенка сообща доели в момент. От дамы поступило предложение: навестить папашу Фретилу. Жестами было показано: у папаши добра — хоть попкой жуй. А у Аласейи — как?

Есть немного, заверил Аласейа. На наш век хватит. А не хватит, так еще добудем.

Заявление было встречено с энтузиазмом. Ясно, Аласейа добудет! Какие вопросы!

Леха почувствовал, что и без языка вполне вписался в местный менталитет. По крайней мере, на уровне этой славной девочки.

— К Фретиле! — провозгласил он, откидывая шкуру…

В следующий момент он стремительно ушел в сторону, попутно отшвырнув Рагнасвинту к дальней стене, а внушительное копье с длинным и неприятно зазубренным наконечником вспороло воздух в четверти метра от его груди, с хрустом врубилось в стену за очагом и завибрировало. Сразу стало ясно, что тот, кто метнул копье, делать это умеет.

Во дворе разговаривали. По-местному. В углу тихонько попискивала Рагнасвинта.

Алексей ни черта не понимал. Хотя что тут понимать? И так ясно. Вот копье. И предназначено оно не спину чесать, а дырки в человеках делать. Так сказать, отверстия, не предусмотренные анатомией.

Судя по голосам, снаружи было не меньше дюжины человек.

Коршунов подхватил секиру, встал сбоку от входа. Кто сунется — сразу схлопочет. Мало не покажется. А вот наружу лезть — нежелательно. При таком явном численном перевесе.

Да, снаружи серьезная кодла. И пара голосов — вполне узнаваемые. Значит, местные. Значит, ситуации «мир, дружба, жвачка» — конец. Может, зря они с Генкой с девушками — это самое? Может, нарушили строгие местные законы? И где, кстати, Генка? Ну, если эти дикари командира обидели…

Коршунов почувствовал, как внутри поднимается ярость… А вот это неправильно. Спокойно, парень. Думай головой. Иначе без головы останешься.

Голоса снаружи зазвучали громче и пронзительнее. Потом раздался смачный звук плюхи. Если в рядах противника разброд, то это хорошо.

И тут снаружи потянуло горелым. А вот это нехорошо! Запалить эту соломенную хатку — плевое дело.

Коршунов покосился на Рагнасвинту…

Нет, на ее помощь рассчитывать бессмысленно. Перепугалась девочка до синевы. Точно дымом пахнет…

И тут Алексея осенило.

Он кинулся к спецкомплекту, выхватил сигнальную гранату, вырвал шнур и, мысленно перекрестившись, длинным прыжком, отбросив шкуры, вылетел из дома.

Сознание запечатлело картинку: с десяток местных, при оружии, очень решительных — на подворье. Впереди Вутерих с Герменгельдом — в полном боевом прикиде. При щитах, с копьями наизготовку. За ними — Хундила с корешами. У одного в лапе — горящий факел, у другого — горшок с чем-то наверняка горючим. Во втором эшелон — еще с полдюжины. Мелькнуло подбитым глазом напряженное лицо Книвы…

Коршунов не думал, не оценивал положение — он просто метнул гранату под ноги Герменгельду. А сам тут же отпрыгнул в сторону и прижмурился.

Сигнальная граната — это, конечно, не светошумовая. Не «Заря» и не «Радуга», после которой публика начисто отрубается. Но — мало не покажется.

Полыхнуло, бабахнуло — чуть уши не лопнули. Вверх повалил желтый вонючий дым. Вутерих с Герменгельдом шарахнулись в стороны. Тот, кто держал факел, метнул его в Коршунова, но промахнулся. Тот, что держал горшок, уронил его себе на ногу и завопил. Тут же еще кто-то завопил… Но Алексей с крайним огорчением осознал, что граната произвела ничтожный эффект. Он-то ожидал, что дикие варвары тут же разбегутся…

Куда там! Герменгельд уже обходил дымовой столб, намереваясь испробовать на Коршунове остроту своего копья. Хотя рожа у мужика была несколько обалдевшая…

Алексей не дал ему закончить маневр: крутанул «хвост дракона», подсек опорную ногу — и бородач плюхнулся на задницу, наверняка крепко приложившись копчиком.

Коршунов ухватился за копье Вутериха: тот (глаза мутные — от шока) потянул на себя, получил ногой по печени и сильно опечалился. Но копье не отдал, поганец.

В следующий момент Коршунов понял, что переоценил свои силы.

Их было немного: человек восемь. Еще трое (в том числе — Книва) остались за кадром.

Они взяли Алексея в полукольцо, но нападать не торопились. Окружили, оттеснив к стене избы.