Варвары ледяной планеты

Я испытываю чувство удовлетворения. Уставшая — разумеется — однако совершенно и абсолютно довольная. И мне хочется спросить его, хочет ли он взять меня завтра в гору. Но, похоже, сейчас неподходящее время для подобных вопросов. Не хочу, чтобы он подумал, что я спала с ним только потому, что хочу, чтобы он кое-что для меня сделал.

Если уж быть совершенно честной с собой, то я спала с ним, потому что он меня чертовски привлекает. С его рогами, сине-серой кожей, хвостом, причудливым членом, всем этим. Его грубоватой, защитной манерой поведения. Все это меня заводит.

Он сдвигается надо мной, явно пытаясь снять с меня свой вес. Но я цепляюсь за него, потому что мне нравиться чувствовать его большое, теплое тело поверх моего, внутри себя. И я вздыхаю от удовлетворения.

Вэктал, в свою очередь, снова меня целует. Я чувствую, что он начинает двигать бедрами легкими толчками.

Слабый стон снова срывается с моих губ.

— Хорошо, что ты не можешь сделать меня беременной, приятель, — говорю я, в то время как закидываю ноги ему на спину.

ВЭКТАЛ

Всю ночь напролет мой кхай напевает в моей груди от удовольствия.

Я утвердил свою пару. Снова и снова она приветствовала меня в своем маленьком, мягком теле, пока мы оба не вымотались от любовных утех. Разделяя их со своей резонанс-парой, ощущения не походят ни на одно другое чувство; и я всей душой счастлив со своей сладкой Джорджи. Не могу дождаться, когда вместе с ней вернусь в пещеры племени. Я нежно ласкаю ее нежную кожу, в то время как она посапывает мне в ухо, солнечный свет проникает внутрь через щели в покрытии у входа в пещеру.

С нетерпением жду, когда она округлится моим ребенком. Нашим ребенком. Мой кхай поступил мудро, выбрав ее, даже несмотря на то, что она маленькая. Она сильная сердцем и душой, а также созидательная и полна энергии. Она не резонирует мне в ответ. Еще не резонирует. Но когда у нее будет кхай, при моем прикосновении она будет напевать от удовольствия так же, как я.

С этого момента и до тех пор, пока мой дух не покинет этот уровень, мне не нужен никто, кроме нее.

Я благоговейно легонько касаюсь линии ее лица, увековечивая его в своей памяти. Она — странное, крохотное существо и мягкая всем телом, однако ее влагалище захватывает мой член настолько сильно, что экстаз этого не описать словами. Она сладка на вкус, но зато выражение, которое приобретает ее лицо, когда я заполняю ее своим членом? Даже еще слаще.

Я с нетерпением ожидаю сегодняшнего вечера, когда потащу свою Джорджи обратно на шкуры, и до тех пор, пока она не начнет мяукать от истощения, но я все равно буду стремиться к большему, я буду вколачиваться в нее.

Я прижимаюсь губами к ее губам, чтобы разбудить.

— Джорджи?

Ее глаза, все еще такие тусклые и безжизненные без сияния кхай в них, трепеща, открываются. «Это необходимо исправить и срочно», — решаю я. Она выглядит усталой, у нее глубокие темные круги под глазами в сравнении с ее бледной кожей.

— Вэктал, — шепчет она счастливо и скользит рукой вниз по моей груди, в которой мой кхай снова начинает напевать.

— Гора? — спрашиваю я ее и весело приподнимаю бровь, когда она пытается зарыться обратно под покрывалами и вернуться ко сну. От этого вопроса она просыпается.

— Гора? — спрашивает она, ее глаза широко открыты.

Я киваю.

— Одевайся. Я проверю капканы, а затем мы отправимся в путь.

— Днно вутлев сд бутлессго, — она выглядит взволнованной, пока устремляется по пещере в поисках своей сброшенной одежды.

Чтобы заставить ее остаться в пещере, пока я выхожу проверять капканы, приходится убеждать ее с помощью жестов рук и теми немногими нашими словами, которые она выучила. С помощью этого мне удается передать, что я дойду куда быстрее, если буду один. Перед уходом она отчаянно меня целует, как будто обеспечивая удачу, и я обязательно вернусь.

Как будто что-либо когда-нибудь в силах разлучить меня с ней.

Потирая свою пульсирующую грудь, я улыбаюсь про себя и тащусь по сугробам. Еще одна такая же ночь неизменно падающего снега и следы практически полностью станут незаметными. Впрочем, в прошлом я неоднократно ходил по этим окрестностям, и точно знаю, где устанавливать капканы для того, чтобы поймать добычу. Поскольку нас всего двое, мои капканы маленькие, а их улов еще меньше. Если бы я охотился для моих людей, я бы пытался заполучить двисти, забил бы их, а затем закопал бы в снегу с ориентировочным знаком до того момента, когда позднее можно было бы отправиться обратно, чтобы извлечь эту добычу. Однако сегодня утром у меня два пернатых зверя и маленький попрыгунчик. Поблизости нет ни одного ручья, поэтому я собираю чистый, свежий снег в кожаный мешок, а затем держу его перед грудью, чтобы он растаял.

Я проверяю все свои капканы, и только когда я возвращаюсь назад от последнего, в недавно выпавшем снегу я замечаю причудливой формы глыбу. Любопытство меня пересиливает, и я приближаюсь к ней, затем сапогом слегка подталкиваю ее, чтобы раскопать то, что находится внутри.

Это — ножка. Маленькая, голая и с пятью пальчиками — как у моей Джорджи.

Но она замерзла насквозь.