Васек Трубачев и его товарищи (илл. Г. Фитингофа)

— Нет, Трубачев, не слышно. — И тут же, чтобы отвлечь мальчика, заторопил его: — Ну, беги вниз, приготовь там местечко, а я сейчас принесу фотографию. Да не говори ничего ребятам, пусть это будет для них сюрпризом.

— Вытрите столик хорошенько и ничего тут не вешайте! Это место занято! — вбегая в пионерскую комнату, крикнул товарищам Васек.

Леонида Тимофеевича не было долго.

— Сейчас он принесет… Сейчас принесет что-то. Тогда увидите что, — повторял Васек, поминутно выглядывая в коридор.

Волнение его заразило ребят. Они толпились около двери, перешептывались между собой, строили всевозможные догадки.

— Сами увидите, сами увидите… — повторял Васек.

Елена Александровна, заинтересованная нетерпеливым ожиданием ребят, пошла навстречу директору.

— Что вы им обещали? — спросила она в коридоре, с любопытством глядя на большую фотографию, обернутую в папиросную бумагу.

— Любимого учителя и любимого вожатого, — улыбнулся директор.

Он открыл дверь в пионерскую комнату. Там стояла напряженная тишина.

— Вот вам мой подарок, — сказал Леонид Тимофеевич, медленно разворачивая фотографию и поднимая ее вверх.

Глаза ребят с жадным интересом остановились на фотографии. В наступившей тишине раздался удивленный и радостный возглас Лиды:

— Сергей Николаевич! Митя!… Ребята, Сергей Николаевич!

Вокруг директора все зашумело, задвигалось. Ребята, налегая на плечи товарищей, тянулись к фотографии.

— Вот они — Сергей Николаевич, Митя! — радостно и возбужденно кричали ребята, указывая друг другу на знакомые, дорогие лица.

На снимке Митя скромно стоял за стулом учителя, как бы уступая ему главное место.

— Сергей Николаевич… Сергей Николаевич!… — с нежностью и тревогой повторяли ребята.

Елена Александровна стояла в сторонке. Глаза у нее были большие, удивленные, как будто она хотела о чем-то спросить и не решалась.

— Это наш учитель… — объясняя ей общее волнение, сказал Васек.

Она молча поспешно кивнула головой и начала что-то прибирать на столе.

* * *

Когда Леонид Тимофеевич и Елена Александровна вышли, ребята, толпясь около фотографии, заговорили шепотом.

— Бедный Сергей Николаевич… — вглядываясь в лицо учителя, сказал вдруг Леня Белкин. — Здесь он такой спокойный на снимке, даже не предчувствует, какое горе на него свалится… Ведь вы еще не знаете всего, что здесь было! — с жаром добавил Леня. — Мы когда приехали, нас родители на вокзале встретили. А некоторые тут же начали обвинять учителя, что он с нами уехал, а остальных ребят с Митей оставил.

Товарищи с испугом глядели на Леню.

— Обвиняли? — задыхаясь от волнения, спросила Лида.

— Как же это… — растерянно прошептал Саша.

Васек круто повернулся к Белкину и схватил его за плечо:

— И вы молчали? Вы не рассказали, как все было?

— Еще бы! — вырываясь от него, крикнул Белкин. — Мы начали говорить, девочки плакали…

— Сергей Николаевич сказал тогда, чтобы мы не вмешивались в дела взрослых… — всхлипнув, пробормотала Надя.

— Как же так? Ведь он достал машину, всех посадил. Я сама слышала, как он просил Митю ехать вперед… Он хотел как лучше сделать! За что же они его обвиняли? — с горящими щеками спрашивала Лида.

— Ой, как обидно ему!… — прошептала Нюра.

Мазин молчал, тяжело дыша и с ненавистью глядя в лицо Белкина, как будто Леня, передавая такое известие, был тоже в чем-то виноват.

— В чем они его обвиняли? — строго спросил Одинцов.

— Ну, вообще… Зачем он на пасеку поехал, зачем своего отца повез…

— Он поехал на пасеку за Матвеичем. Мы на сборе его об этом просили!

— Значит, он не мог заодно отвезти своего отца, да? А нас учат, чтобы мы вообще к старикам чутко относились, а ему нельзя, да? — наступая на Леню, кричала Нюра. — И еще говорили, что оставили нас с Митей одних! А мы всю жизнь в лагерях ходили в поход с одним вожатым и ночевали в лесу без всяких учителей!

— Да я им все говорил! — оправдывался Леня. — Мы когда на вокзал приехали в Жуковку, сколько там народу было! Сергей Николаевич с начальником станции договорился, чтобы, как только вы с Митей приедете, он всех посадил в вагоны. Кто знал, что в ту же ночь фашисты разобьют вокзал!

— А кто знал вообще, что будет война? — складывая на груди руки, прошептала Лида. — Кто знал?

— Сергей Николаевич почти всех ребят взял. Что он мог еще сделать? — гневно бросил в лицо Белкину Одинцов. Леня, притиснутый к стене, со слезами закричал:

— Да что вы все мне это говорите? На меня напали! Будто я в чем виноват! А я, так же как вы, защищал Сергея Николаевича, мы все защищали, пока он сам не приказал нам молчать.

Ребята опомнились.

— Оставьте его, что вы, на самом деле! — вступилась Лида.

Ребята бросились к Белкину. Тот тихо плакал, прижавшись к стене.

— Леня, мы не на тебя — мы просто не можем этого перенести! Леня, не плачь!… — утешали его товарищи.

— Я и тогда плакал, когда сказали, что он вас оставил… А вы на меня напали… — рыдал Леня.

— Нехорошо, правда, ребята, с вашей стороны… — расплакалась и Надя Глушкова.

Васек, оскорбленный до глубины души за любимого учителя, думая о чем-то своем, медленно сказал: