Васек Трубачев и его товарищи (илл. Г. Фитингофа)

— Главное, своими руками восстановили… Ну герои! Иначе не скажешь! — ощупывая толстые стены, окна и двери, умиленно говорил он.

Васек сбегал в депо к Андрейке.

— Что ты не приходишь? — обнимая друга, сказал он. — К нам отец приехал! Приходи обязательно вечерком.

Андрейка был очень занят, но обещал отложить все свои дела.

— Приду. Причина немаловажная. — Он смотрел на Васька удивленно и радостно, как будто приезд Павла Трубачева должен был даже внешне совершенно изменить сына. — Павел Трубачев приехал! Скажи пожалуйста!

— Приходи! Я все отцу про тебя рассказал. Обязательно приходи! — нетерпеливо дергая Андрейку за руку, говорил Васек.

Андрейка смущенно улыбался при одной мысли о встрече с машинистом. Героем Советского Союза, знатным человеком Павлом Трубачевым.

Вечером в доме Трубачевых собрались все товарищи Васька. Павел Васильевич внимательно приглядывался к каждому в отдельности, радовался, что ребята выросли, и шутя говорил:

— Вот я все никак не могу отвязаться от мысли, что вы миленькие ребятишки, а ведь передо мной уже взрослые люди, строители!

Усадив вокруг себя всех ребят и обхватив их плечи своими большими руками, Павел Васильевич рассказывал о боевых делах на фронте, о подвигах железнодорожников и о большой дружбе между фронтовиками.

— Вот уничтожим фашистских гадов, выкорчуем уродов по веси земле — и встанем стеной за прочный мир. Скоро и вы подрастете в помощь отцам и братьям. Много вам дано, и многое от вас потребуется! К коммунизму шагать будем!

Яркие голубые глаза Павла Васильевича светились отцовской лаской. Ребята со всех сторон теснились к нему, прижимались головами друг к другу, чтобы чувствовать теплое кольцо его рук.

Андрейка пришел последним. Павел Васильевич шумно поднялся ему навстречу:

— Здравствуй, Андрейка! Я слыхал, ты сослуживец мой? В депо работаешь?

Андрейка вытянулся и начал длинную фразу:

— Андрей Скорняков. Состою при паровозном депо помощником. В данный момент на нашей дороге все обстоит благополучно…

Но Павел Васильевич не дал ему договорить:

— О делах мы еще потолкуем. А сейчас садись-ка вот тут с нами, сынок! — Он крепко обнял Андрейку за плечи и, усадив рядом с собой, прижал его светлую голову к своей груди. — И рабочему человеку иногда требуется отдых от всех его дел!

Андрейка размяк и вдруг сделался маленьким белоголовым мальчонкой. Глаза его, как веселые серые мышки, бегали по лицам ребят, а щека, тесно прижатая к гимнастерке Павла Васильевича, зарумянилась. Давно забытая отцовская ласка вконец размягчила закаленное в тяжких испытаниях Андрейкино сердце. Сам Павел Трубачев — высокий пример для всех железнодорожников — сошел вдруг с фотографии и запросто, душевно беседовал с ним, с Андрейкой.

Ребята, отодвинувшись в сторону, с охотой уступали первое место рабочему человеку.

Андрейка осмелел, начал рассказывать о своих товарищах — ремесленниках, о своем знакомстве с Васьком. Павел Васильевич шутливо ерошил его светлые, старательно приглаженные волосы, щекотал рыжими усами веснушчатый лоб и обращался к нему с теплым словом: «Сынок…»

На круглом столе тетя Дуня вместе с девочками накрыла ужин.

Увидев на блюде пироги, Павел Васильевич вдруг соскочил с места и подмигнул ребятам:

Съела баба пироги — заплясала в три ноги,

Съела баба киселя — стала баба весела.

А ну-ка, работнички, не обижайте хозяйку, придвигайтесь поближе!

Ребята с шумом заняли места за столом, весело принялись за еду.

Кто-то вспомнил голодные скитания в лесах Украины. Ребята стали рассказывать Павлу Васильевичу всякие подробности из их жизни в оккупации; пошутили над Мазиным, который никак не мог насытиться после долгой голодовки вкусным борщом; с грустью вспомнили Миронихиных ребят — маленького, спасенного девочками Павлика, сероглазую Маруську.

— У нас с Нюрой, — сказала Лида, — есть такой заветный ящичек, в который мы подарки для них складываем. Вдруг приедет кто-нибудь — тогда сразу все и отошлем.

Одинцов, волнуясь, рассказал, как они заподозрили дядю Степана в измене.

— На всю жизнь мне это в памяти останется. Вот как нужно в людях разбираться! — по-взрослому, с горечью добавил он.

Вспомнили за столом и Генку и переписанный Севой документ. Павел Васильевич привлек к себе Малютина.

— Орленок! — растроганно сказал он.

Во время ужина Васек вдруг посмотрел на часы и. крикнув:

«Папа, я сейчас!», стремглав бросился из комнаты. Через полчаса он вернулся с Витей Матросом.

— Папа, — крикнул он с порога, — вот он, будущий моряк Черноморского флота!

Ребята радостно приветствовали Витю, освободили ему место за столом.

— Ну, садись с нами, моряк! — весело сказал Павел Васильевич, заглядывая в черные живые глаза мальчика. — Рассказывай, за что море любишь? О чем вы там вместе с Васьком мечтаете? На каком корабле плавать собираетесь?

— Ваську не впервой! Он еще в четвертом классе учил меня плавать по Северной Двине, — сострил Мазин.

Витя все еще хмурился, но, сидя рядом с Трубачевым, снова чувствовал себя счастливым.