Васёк Трубачёв и его товарищи. Книга третья

— Папа, идём! Идём! Мы все выдержали на «отлично»! — Он потянул отца за руку.

Павла Васильевича со всех сторон окружили ребята, наперебой рассказывая ему об экзаменах, тормоша его и обнимая.

Директор и Сергей Николаевич радостно приветствовали отца Трубачёва. Елена Александровна с чувством сказала Ваську:

— Я так и представляла себе твоего папу, он очень хороший человек!

Павел Васильевич был в восторге от новой школы.

— Главное, своими руками восстановили… Ну герои! Иначе не скажешь! — ощупывая толстые стены, окна и двери, умилённо говорил он.

Васёк сбегал в депо к Андрейке.

— Что ты не приходишь? — обнимая друга, сказал он. — К нам отец приехал! Приходи обязательно вечерком.

Андрейка был очень занят, но обещал отложить все свои дела:

— Приду. Причина немаловажная. — Он смотрел на Васька удивлённо и радостно, как будто приезд Павла Трубачёва должен был даже внешне совершенно изменить сына. — Павел Трубачёв приехал! Скажи пожалуйста!

— Приходи! Я всё отцу про тебя рассказал, обязательно приходи! — нетерпеливо дёргая Андрейку за руку, говорил Васёк.

Андрейка смущённо улыбался при одной мысли о встрече с машинистом-стахановцем, Героем Советского Союза, знатным человеком Павлом Трубачёвым.

Вечером в доме Трубачёвых собрались все товарищи Васька. Павел Васильевич внимательно приглядывался к каждому в отдельности, радовался, что ребята выросли, и шутя говорил:

— Вот я всё никак не могу отвязаться от мысли, что вы маленькие ребятишки, а ведь передо мной уже взрослые люди, строители!

Усадив вокруг себя всех ребят и обхватив их плечи своими большими руками, Павел Васильевич рассказывал о боевых делах на фронте, о подвигах железнодорожников и о большой дружбе между фронтовиками.

— Вот уничтожим фашистских гадов, выкорчуем уродов по всей земле — и встанем стеной за прочный мир. Скоро и вы подрастёте в помощь отцам и братьям. Много вам дано, и многое от вас потребуется! К коммунизму шагать будем!

Яркие голубые глаза Павла Васильевича светились отцовской лаской. Ребята со всех сторон теснились к нему, прижимались головами друг к другу, чтобы чувствовать тёплое кольцо его рук.

Андрейка пришёл последним. Павел Васильевич шумно поднялся ему навстречу:

— Здравствуй, Андрейка! Я слыхал, ты сослуживец мой? В депо работаешь?

Андрейка вытянулся и начал длинную фразу:

— Андрей Скорняков. Состою при паровозном депо помощником. В данный момент на нашей дороге всё обстоит благополучно…

Но Павел Васильевич не дал ему договорить:

— О делах мы ещё потолкуем. А сейчас садись-ка вот тут с нами, сынок! — Он крепко обнял Андрейку за плечи и, усадив рядом с собой, прижал его светлую голову к своей груди. — И рабочему человеку иногда требуется отдых от всех его дел!

Андрейка размяк и вдруг сделался маленьким белоголовым мальчонкой. Глаза его, как весёлые серые мышки, бегали по лицам ребят, а щека, тесно прижатая к гимнастёрке Павла Васильевича, зарумянилась. Давно забытая отцовская ласка вконец размягчила закалённое в тяжких испытаниях Андрейкино сердце. Сам Павел Трубачёв — высокий пример для всех железнодорожников — сошёл вдруг с фотографии и запросто, душевно беседовал с ним, с Андрейкой.

Ребята, отодвинувшись в сторону, с охотой уступали первое место рабочему человеку.

Андрейка осмелел, начал рассказывать о своих товарищах — ремесленниках, о своём знакомстве с Васьком. Павел Васильевич шутливо ерошил его светлые, старательно приглаженные волосы, щекотал рыжими усами веснушчатый лоб и обращался к нему с тёплым словом: сынок…

На круглом столе тётя Дуня вместе с девочками накрыла ужин.

Увидев на блюде пироги, Павел Васильевич вдруг соскочил с места и подмигнул ребятам:

Съела баба пироги — заплясала в три ноги,
Съела баба киселя — стала баба весела.

— А ну-ка, работнички, не обижайте хозяйку, придвигайтесь поближе!

Ребята с шумом заняли места за столом, весело принялись за еду.

Кто-то вспомнил голодные скитания в лесах Украины. Ребята стали рассказывать Павлу Васильевичу всякие подробности из их жизни в оккупации, пошутили над Мазиным, который никак не мог насытиться после долгой голодовки вкусным борщом, с грустью вспомнили Миронихиных ребят — маленького, спасённого девочками Павлика, сероглазую Маруську.

— У нас с Нюрой, — сказала Лида, — есть такой заветный ящичек, в который мы подарки для них складываем. Вдруг приедет кто-нибудь, тогда сразу всё и отошлём.

Одинцов, волнуясь, рассказал, как они заподозрили дядю Степана в измене.

— На всю жизнь мне это в памяти останется. Вот как нужно в людях разбираться! — по-взрослому, с горечью добавил он.

Вспомнили за столом и Генку и переписанный Севой документ. Павел Васильевич привлёк к себе Малютина.

— Орлёнок! — растроганно сказал он.

Во время ужина Васёк вдруг посмотрел на часы и, крикнув: «Папа, я сейчас!» — стремглав бросился из комнаты.

Через полчаса он вернулся с Витей Матросом.

— Папа, — крикнул он с порога, — вот он, будущий моряк Черноморского флота!

Ребята радостно приветствовали Витю, освободили ему место за столом.