Васёк Трубачёв и его товарищи. Книга третья

Мазин ткнулся носом в учебники, задумчиво взвесил их на ладони. Ребята расхохотались.

— Ну вот! — с облегчением сказала Екатерина Алексеевна. — Убедились?

— Нет, — быстро ответил Васёк, — мы ничуть не убедились. Мы будем драться за учёбу.

— У нас ведь ещё много времени — правда, ребята? — сказала Лида.

— Конечно! Неужели не пройдём? Мы всё пройдём! — зашумели вокруг ребята.

— Мамочка, ты только согласись с нами заниматься! — попросил Петя.

Екатерина Алексеевна досадливо сдвинула брови:

— Да поймите вы наконец, что одному человеку невозможно с этим справиться! Ну, предположим, я пройду с вами курс пятого класса по русскому языку… я сама очень люблю этот предмет… ну, скажем, я ещё могу взять на себя историю, но ведь я же не специалист. Ведь есть и другие предметы. Арифметика, например, мне очень трудна. И что за упрямство такое, не понимаю! Как только откроются школы, вы спокойно пройдёте всё это в пятом классе… Я, конечно, понимаю, что вам очень жаль терять год, но что же делать! — Она поглядела на притихших ребят и покачала головой. — Бросьте об этом думать! Давайте пока повторять пройденное. Только приходите каждый день аккуратно к десяти часам утра.

— Придём! Мы ещё раньше будем приходить, — пообещали обрадованные ребята.

Выйдя на улицу, Васёк весело потёр руки:

— Ну, начало положено! Остальное обдумаем потом. Завтра собирайте книжечки, тетрадочки, карандашики — начнём учиться! — Он похлопал по плечу сияющего Петьку: — Молодец твоя мама! Хорошая женщина!

— Очень хорошая! — дружно подтвердили ребята.

Глава 10 ДОМ ПЕТИ РУСАКОВА

После приезда с Украины Петя Русаков особенно ясно ощутил себя в своём собственном родительском доме. Он хорошо помнил, как ещё в прошлом году осторожно подходил к этому дому, как из тёмного палисадника недружелюбно смотрели на него четыре окна их квартиры. Вспомнил хмурого отца, вспомнил холодный обед, который он наскоро съедал один в пустой комнате. Вспомнил вечный страх одиночества и единственную радость, которую ему давала дружба Мазина. Вспомнил Петя, как перед зимними каникулами товарищи приглашали друг друга в гости, а он никогда никого не мог пригласить к себе, потому что у него не было дома. Дом принадлежал его отцу, а у него, у Пети, были там только неуютная койка за ширмами и закапанный чернилами стол, за которым он учил уроки, тревожно прислушиваясь к тяжёлым шагам отца и поглядывая на дверь.

Петя очень любил Мазина, он был благодарен ему за дружбу, никто не мог бы Пете заменить Мазина, но сейчас Петя Русаков уже не был одинок. С приходом новой матери в его жизни совершилось радостное чудо: у него появился настоящий родительский дом, где каждый уголок напоминал ему теперь, что он, Петя, здесь хозяин. Дом, в который он мог приглашать своих товарищей, и не только приглашать в гости — нет, в этот самый трудный момент их жизни Петин дом становился для ребят как бы школой, а его, Петина, мама — их учительницей. Ведь это впервые он мог что-то сделать для своих товарищей. Впервые! Пете казалось, что он как-то вырос, распрямился, стал человеком…

Петя долго не мог заснуть в эту ночь. Он думал о том, что вот сейчас его мама работает где-то в редакции, что она придёт домой только ранним утром. И всё-таки она согласилась каждый день заниматься с ними. Перед Петей вставало милое, утомлённое лицо матери. В этом лице ему была дорога каждая чёрточка. Тёмные брови, чуть-чуть запавшие щёки, тёмные круги под глазами… Мать! Мама!..

Как она встретила его, когда, запыхавшись, он вбежал в эту комнату и, уткнувшись ей в колени, бессвязно бормотал: «Ты жива, жива, мама…» Она только молча обнимала его так крепко, будто кто-то хотел его отнять, и руки у неё дрожали, когда она вытирала его слёзы, не замечая, что у неё у самой всё лицо мокрое.

И, плача, беспомощно повторяла: «Не плачь, не плачь же…»

Петя не спал…

Она сделала для него всё, что могла бы сделать родная мать. Она захотела помочь его товарищам, она сделала его равноправным и независимым, и то уважение и благодарность, которые чувствовали к ней его товарищи, к ней, к его матери, наполняли Петю гордостью и счастьем.

Он хотел бы сказать ей всё это, но боялся, что не сумеет.

…Утром, когда мать пришла с работы, Петя бросился к ней навстречу, помог ей снять пальто и, заглянув в её усталые глаза, с волнением сказал:

— Спасибо тебе за всё, мама… за меня… за моих товарищей…

Она обняла его, прижалась прохладной щекой к его щеке:

— Спасибо и тебе, Петя. Когда я пришла, ты был маленьким мальчиком, а теперь ты — большой, сын… — И, как бы удивляясь чему-то, радостно засмеялась и повторила: — Мой сын!..

А потом они вместе захлопотали, устраивая комнату для занятий. Поставили большой стол, пристроили доску. Петя принёс из сарая скамейку. Свои кровати и швейную машину вытащили в маленькую комнату.

Чай пили наспех. И смеялись, откусывая от одного куска сахар.

— Вот удивятся ребята! Настоящая классная комната у нас стала!

Ребята действительно удивились и обрадовались. Они осторожно клали на стол свои учебники, смущённо улыбались, оглядывая комнату.