Васёк Трубачёв и его товарищи. Книга вторая

— Так вот ты какой — Сева Малютин… — Николай Михайлович пригладил седой ёжик своих волос и тепло улыбнулся: — Спасибо тебе, Сева Малютин!

Мирон Дмитриевич откашлялся, потеребил свои усы, ещё раз откашлялся. Николай Михайлович мельком взглянул на него и снова повернулся к ребятам:

— Кто из вас внук нашего погибшего товарища, деда Михайла?

Все глаза сразу обратились к Генке. Он стоял прямо и не мигая смотрел в лицо Николаю Михайловичу блестящими тёмными глазами.

— Выйди… выйди… — зашептали ребята.

Генка не спеша вышел из строя. Николай Михайлович положил руку на его плечо:

— Твой дед умер как герой. Мы позаботимся о тебе…

— Гена, — подсказали ребята.

— …да, Гена. Мы воспитаем тебя славным коммунистом, достойным своего деда… Ты поедешь вместе с ребятами…

— Я не поеду, — прервал его Генка.

Николай Михайлович поднял брови. Мирон Дмитриевич строго посмотрел на мальчика. Ребята переглянулись.

— Я никуда не поеду, товарищ начальник! — твёрдо повторил Генка. И вдруг, заметив строгий взгляд Мирона Дмитриевича, залился тёмным румянцем, гневно закричал: — Горит моя земля! Деда мой тут лежит! Куда я поеду?

Николай Михайлович быстрым движением руки остановил его. Наступило молчание.

— Одна мне дорога — Гитлера бить, — тихо сказал Генка.

Николай Михайлович задумался, пристально глядя на мальчика. Потом повернулся к Мирону Дмитриевичу:

— Зачислите в отряд Михайлова внука.

Генка вытер рукавом мокрый лоб и стал на своё место. Мазин и Русаков завистливо глядели на товарища.

— Давай проситься! — шепнул Петька.

— Не время, — хмуро ответил Мазин.

Николай Михайлович обратился к ребятам:

— Пионеры! От имени партизанского отряда передайте благодарность своим родителям и учителям, школе, которая воспитала вас честными людьми! А благодарность вашему вожатому я имею удовольствие выразить сам.

Николай Михайлович крепко пожал руку смущённому Мите. Ребята переглянулись, заулыбались. Николай Михайлович, видимо, хотел ещё что-то сказать и молча смотрел на них.

— У вас был ещё один товарищ… вернее, подруга.

— Валя… Валя Степанова… — послышались тихие голоса.

Наступило торжественное молчание. Ребятам показалось, что где-то среди них тихо шелестит ветвями тоненькая белая берёзка…

Мирон Дмитриевич выступил вперёд:

— От имени партизанского отряда даю клятву жестоко отомстить врагам за нашу пионерку Валю, за учительницу Марину Ивановну, за наших дорогих товарищей! Тяжко заплатят нам фашистские палачи за эти могилы!

Глава 57 ДОМОЙ!

Ночью ждали самолёт из Москвы. Это был первый самолёт, который принимали партизаны с Большой земли. За лагерем расчищалась поляна — спешно готовилась посадочная площадка. Работами руководили Степан Ильич и Костя. Партизаны ровняли землю, срывали все бугорки, валили ближайшие деревья. Все радостно готовились к встрече. Это была первая живая связь с Москвой.

— Значит, прослышал про нас Сталин! — с гордостью говорили партизаны.

Николай Михайлович с волнением ждал указаний из Москвы, ждал нужных людей, которых обещали ему прислать в помощь разрастающемуся партизанскому движению. Имя Иосифа Виссарионовича было у всех на устах, имя вождя укрепляло силу и веру в победу. Ребята уже знали, что с этим самолётом будут отправлены в Москву девочки и Сева Малютин. Они полетят вместе с Коноплянко и ранеными бойцами.

Митя часто заглядывал к ребятам, радовался, глядя на них, просил передать письмо его старикам и при первой возможности написать о Сергее Николаевиче всё, что будет известно им самим. За дорогу от Макаровки до лагеря Митя успел подробно рассказать ребятам, как они с Яковом напали на их следы, как шли по реке до мельницы, как прочитали написанные мелом слова, как обрадовались, найдя первый дорожный знак. Ребята с интересом слушали этот рассказ. Яков дополнял его шутками.

Теперь новые события целиком захватили ребят. Снова предстояла им разлука! Сева и девочки улетали первыми, за ними на рассвете Митя и Яков должны были увести Трубачёва и остальных — им предстоял переход через линию фронта. Генка оставался в отряде.

Ребята не отходили друг от друга. Без конца прощались, давали тысячи обещаний, уславливались о месте встречи.

— Мы сейчас же побежим к вашим родителям! Мы скажем, чтоб они не плакали, что вы скоро приедете! — говорили девочки.

Потом обнимали Митю, со слезами просили:

— Митя, возвратись к нам опять! Если ранят тебя, мы будем за тобой ухаживать, только живи, Митя!

Сева Малютин обнимал всех по очереди; он всех любил, разлука пугала его. Подолгу сидел он с Генкой, не зная, что сказать ему на прощанье. Генка осторожно брал Севину руку, перебирал его пальцы; лицо у него становилось нежным, глаза мягко блестели:

— Ты мне на всю жизнь товарищ, Севка! Только, может, и не доведётся нам больше встретиться.

— Нет, нет! — горячо говорил Сева. — Одна у нас дорога. Ты увидишь: пройдёт война, и мы опять будем вместе!