…Ваш маньяк, Томас Квик

Тут Сеппо спрашивает, может ли быть, что в мошонке только одно яичко, и Квик отвечает, что это возможно.

— То есть одно выступает больше, чем другое? — уточняет Пенттинен.

— Да, вот именно, — отвечает Квик.

Два месяца спустя Пенттинен возвращается к теме.

Квику «трудно в деталях рассказать, в чем состоит особенность мошонки», но что-то связанное с яичками заставляет его говорить об «асимметричности» тела Юхана. Квик делает также зарисовку шрама на передней части тела Юхана, поместив его в районе яичек и описав как воспаленный и красный.

Два дня спустя следователь приходит домой к Анне-Кларе Асплунд и спрашивает о наличии у Юхана особенностей на теле, о которых она ранее не сообщала. Он уносит с собой ее рисунок родимого пятна, представляющего скорее едва заметную тень — в нижней части спины.

14 декабря Пенттинен проводит очередной допрос с Квиком. Следователь говорит теперь о «кожном заболевании», а не о шраме, и поясняет, что хочет обсудить его расположение. Квик не совсем успевает за ним, говорит, что дал «почти точное описание в прошлый раз». После нескольких вопросов Пенттинену надоедает, и он берет быка за рога:

— Существует ли вероятность, что это расположено на другой стороне тела? Ты сказал, что это на определенной стороне тела от некоей центральной линии, которую ты провел.

— Хм, — отвечает Квик.

— Существует ли возможность, что это находится на другой стороне тела?

— Думаю, надо всегда принимать во внимание, что все может быть как в зеркале — в зеркальном отражении.

— А почему это так? — спрашивает Пенттинен.

— Потому что я идентифицирую себя с жертвами, я сам являюсь жертвой и рассматриваю жертву, так сказать, с ее позиции.

Квик и Пенттинен рассуждают по поводу этого интересного психологического механизма, и Пенттинен возвращается к кожному заболеванию, которое теперь, по крайней мере, расположено на правильной стороне тела.

— Попробуй еще раз описать, как это выглядит. Если ты закроешь глаза и попытаешься представить, как ты видишь это кожное заболевание.

Но Квик ничего не может себе представить. Во всяком случае, на этот раз.

Когда следователи проверяют карточку Юхана Асплунда, они обнаруживают, что у него была паховая грыжа. Его мать заверяет, что грыжа полностью зажила и на момент исчезновения Юхана совершенно не была заметна, но это уже не имеет значения.

В допросе от 3 июня эта новость уже каким-то образом достигла ушей Томаса Квика. После долгого описания того, как Квик похитил и расчленил Юхана, Пенттинен заводит разговор о «физических особенностях».

— Как мне кажется на сегодня, у него была своеобразная грыжа мошонки, — практически сразу выпаливает Квик.

Чуть позднее Пенттинен спрашивает Квика про кожное заболевание, и Квик указывает на свою спину.

— Ты показываешь на самом себе, и ты указываешь на правой стороне сзади, на уровне поясницы, — с готовностью подсказывает Пенттинен.

И тем самым дело сделано: в точности как с удавкой в Осло, следователь путем огромного труда — в двух данных случаях на это потребовалось по четыре года — добрался до неопровержимого доказательства, которое можно представить суду.

О том, что Квик поначалу описывал обе особенности совершенно иначе, суду, разумеется, не сообщается.

У Стюре Бергваля есть алиби на тот день, когда пропал Юхан. Во-первых, именно 7 ноября 1980 года его мать вернулась домой после долгого пребывания в больнице — это подтверждает и его ежедневник тех времен, и ее медицинская карточка. Кроме того, именно в тот день он приходил за рецептом на месячную порцию сабрила.

Тогда как он мог дать те сведения, которые, несмотря ни на что, оказались верными?

В разговоре со мной Стюре рассказывает, что помнит очень ранний выпуск программы «Разыскиваются» о Юхане Асплунде. Затем он взял в библиотеке альманах за 1980 год, в котором содержалось немало деталей. Чтобы находить дорогу к разным местам в Сундсвалле, он вырвал страницы с картами в телефонном каталоге в будке телефона-автомата во время поездки в увольнительную в Стокгольм. Кроме того, в его распоряжении были все газеты, которые писали об этом деле после того, как он в 1993 году признался в убийстве. Ближе к суду он смог также ознакомиться с материалами следствия.

Кроме того, в 2000 году у него была книга Йорана Эльвина «Дело Юхана» от 1986 года. Она помогла ему отшлифовать последние детали. Стюре находит свои записки: среди прочего он скопировал одежду, что была на Юхане в день исчезновения, — сведения, которыми ранее не располагал и которые включил в свой рассказ перед судом.

Кто одолжил ему эту книгу?

Губб Ян Стигссон.

Интервью с прокурором

Приговоры по делу Томаса Квика стали карьерным трамплином для Кристера ван дер Кваста, который стал старшим прокурором и начальником отдела по борьбе с коррупцией со дня его основания в 2005 году. С этого момента его совершенно не интересуют разговоры о Томасе Квике. «Я удалился от этого дела» — так он выразил эту мысль.

Однако для меня он согласился сделать исключение — вероятнее всего, сыграла роль рекомендация Губба Яна Стигссона.