…Ваш маньяк, Томас Квик

В период, предшествовавший переводу, многие пожелали принять участие в заварушке. Йоран Франссон, находясь на больничном, продолжал общаться с Томасом Квиком по телефону для пациентов отделения. Молодая студентка-психолог, которая в период отпусков временно работала психотерапевтом Квика, тоже вступила в бой. В письме Квику она пыталась объяснить ему решение Йорана Чельберга о переводе его в закрытое отделение:

«Когда стало очевидно, что ты совершил шесть убийств, когда ты проходишь трудный процесс воскрешения связанных с ними воспоминаний, разумно, что тебя держат на более строгом режиме. Боюсь, началась бы всеобщая паника, если бы общественности стало известно, что серийного убийцу отпускают на свободные прогулки. Ты же знаешь, как реагируют обыватели и пресса…»

Когда больничный Челя Перссона подходил к концу, он заявил, что отказывается возвращаться в клинику, если ему не разрешат работать на четверть ставки и заниматься только Томасом Квиком. Никаких обходов, никаких других пациентов. В противном случае он снова уйдет на больничный.

Эта мысль была изложена Чельбергу на совещании 7 февраля, после чего Перссон провел телефонное совещание с ван дер Квастом, планируя дальнейшие полицейские допросы. Затем он вышел из здания больницы и отправился домой.

Среди всех этих разгоравшихся конфликтов следствие проводило новые допросы.

Из записей Йорана Чельберга становится ясно, что в это время он вообще начинает испытывать сомнения по поводу того, как ведется психотерапия с Томасом Квиком. Ранее Чельберг и Перссон случайно встретились в поезде и разговорились о том, как она будет проводиться, если Квик переедет в Векшё.

Чель рассказывает, что сейчас чувствует на себе большую ответственность за психотерапию. Я же невольно задаюсь вопросом, психотерапия ли это. Чель утверждает, что он по большей части сидит молча и что пациент начинает вспоминать, едва доктор опускается на стул.

Йоран Франссон, который продолжал оставаться на больничном, сообщил 21 февраля, что не намерен возвращаться на работу в клинику, поскольку чувствует, «что против него готовится заговор и кто-то тайно желает ему зла».

В заметках на память по поводу этого разговора Йоран Чельберг пишет, что у Франссона «явная паранойя». Иными словами, атмосфера в региональной клинике Сэтера накалилась до предела.

Чель Перссон так и не вернулся к исполнению своих обязанностей в Сэтерской больнице, зато со всей энергией посвятил себя организации перевода Томаса Квика. Сам он собирался работать в клинике Святого Ларса в Лунде и дважды в неделю ездить в Векшё для проведения психотерапевтических бесед с Квиком.

Перед самым отъездом Квика Перссона проинформировали о тех правилах, которые действовали в клинике в Векшё: среди прочего — о том, что все виды бензодиазепинов категорически запрещены. Возникла непредвиденная проблема. Согласится ли на это Квик? Но даже если согласится, он должен пройти детоксикацию, прежде чем его переведут в Векшё.

28 февраля Чельберг пишет:

«Начато снижение дозы бензодиазепинов для ТК. К сожалению, я до конца не представлял себе, что ему назначены такие высокие дозы. Он сам мотивирован к скорейшему снижению».

Мне Стюре Бергваль рассказывает, что все это были пустые разговоры:

— Для меня стало шоком, что в Векшё не подают бензо. Поначалу Чель говорил, что все уладится, что он договорится с их главврачом, Дроттведом. Когда же они на это не согласились, Чель сказал, что все утрясется, когда я уже буду на месте.

Для Томаса Квика детоксикация проходила очень мучительно, однако он очень хотел, чтобы все наконец осталось позади. Ведь когда он переедет, «все утрясется».

3 марта Чельберг отмечает, что «ТК страдает от абстинентного синдрома, однако настаивает на быстром снижении».

Две недели спустя Томаса Квика перевозят в региональную судебно-психиатрическую клинику Векшё, где прямо с порога выясняется, что там все не так, как в Сэтере. Надежды на то, что вопрос о назначении бензодиазепинов «утрясется», немедленно обратились в прах. Квик узнал, что клиника в Векшё уделяет большое внимание «вопросам безопасности, определению четких границ дозволенного и оценке степени риска».

Переезд закончился разочарованием и для Челя Перссона, который предвкушал продолжение своих успешных сеансов с Квиком. По словам Стюре Бергваля, Перссон приезжал к нему два раза для проведения психотерапии, но оба раза напрасно.

— Я не мог выдавить из себя ни слова. Без бензо я ничего не мог рассказать, так что мы просто сидели и смотрели друг на друга, — рассказывает он и смеется, вспоминая эту сцену.

Знаменитый пациент из Сэтера не оправдал надежд персонала клиники в Векшё. В его карточке появилась такая запись: