Ваш выход, княжна

Ольга тоже не сразу разобралась в происходящем, но отнюдь не по своей вине: её сдавила и повлекла за собой толпа, перед сокрушающей силой которой девушка испытывала страх с того рокового события в порту. Но вот людской поток выплеснул её рядом со стоящим у плетня Аренским. Ольга выхватила револьвер у него из-за пояса и залегла за ближайшее дерево: бандиты подобрались к Катерине совсем близко. Герасим короткими перебежками приближался к тачанке.

– Тачанка! – истошным голосом закричал один из бандитов – охотничий азарт, желание взять живой и жестоко покарать стрелявшую бросились им в голову и заставили забыть о главном. – Там же пулемёт!

Сразу несколько человек кинулись к тачанке, и тут стала стрелять Ольга: сняла одного бегущего, потом другого. Бандиты растерялись. Стреляли теперь с двух разных сторон, и быстрый, точно бьющий револьвер Ольги представлял уже большую опасность, чем однозарядная винтовка Катерины.

Герасим, почти добежавший до тачанки, под пулями вынужден был залечь, и теперь сантиметр за сантиметром подползал к телу Полины, у руки которой лежал её револьвер.

Алька, в отличие от отца, в этой ситуации не растерялся. Он тоже побежал прочь со всеми, но если селяне просто разбегались по домам, то он бежал к их временному пристанищу с другой целью – там, в одном из баулов с цирковым снаряжением, лежал маузер Герасима.

Аренский не обнаружил рядом с собой сына и радостно вздохнул: мальчик наверняка переживает эти страшные минуты в их сарае. И тут же вздрогнул оттого, что возвратившийся Алька совал ему в руку семизарядный маузер матроса. Стрелять в людей Василию прежде не доводилось, потому первую пулю он послал не глядя, "в белый свет", но этот выстрел сделал свое дело: у нападавших появилась третья огневая точка. Нескольких секунд удивления и попыток перераспределения сил у противника вполне хватило Герасиму для того, чтобы подхватить оружие Полины и начать почти в упор стрелять в бандитов. Хотя в общем огонь был беспорядочным и неплотным, те без атаманши запаниковали: вскочили на коней, бросив убитых, пулемет с тачанкой и ускакали.

На майдане наступила тишина. Она продолжалась не более минуты, когда из-за дерева, за которым пряталась Ольга, раздались рыдания. Катерина, Герасим, Василий и Алька бросились к ней.

– Оленька, что случилось, ты не ранена? – прозвучавшая в голосе Аренского обеспокоенность показала всю глубину скрываемого им чувства. Он так боготворил её, что переходил на "ты", только забываясь. Ольга покачала головой, не переставая рыдать.

– Я – убийца, – судорожно всхлипывала она. – Женщина – убийца? Что может быть страшнее? Я, наверное, убила четырех человек.

– Всего двух, – "успокоил" её Алька. – Одного ты только ранила: не ускакал же он мёртвый!

– Двух человек лишила жизни! – причитала Ольга. – Чем я лучше тех же бандитов?!

– Мовчы! – сурово прикрикнула на неё Катерина. – Иде ты бачыла людыну? Не люди, вовкы, скаженни собакы! Воны вбылы усих моих дидов. Ты не убывця, ты – захысныця, чуешь, заступныця?

– Защитница? – спросила, переставая плакать, Ольга.

– Шо я и кажу!

– Вот уж не ожидал от вас, княжна, такой слабости, – подчеркнуто строго заговорил Герасим; он считал, что только аристократки могут закатывать истерики после того, как самое страшное осталось позади, и не признавал этого свойством женской натуры вообще. – Да если бы не Катя, Полина и глазом не моргнула, и тебя, и поручика в штаб к Духонину отправила.

– Куда? – не поняла Ольга.

– Пристрелила бы, – показал свою осведомленность Алька.

– Кстати, – спохватилась Ольга, – про поручика-то мы и забыли, он же до сих пор связанный лежит.

Они подошли к тачанке. Видимо, бандиты отбили у него что-то внутри после очередной попытки освободиться, и поручик опять потерял сознание. Он лежал, запрокинувшись, точно тряпичная кукла, и изо рта у него медленно стекала струйка крови.

– Ось, побачь, – кивнула Катерина, призывая Ольгу в свидетели, – шо зробылы из чоловиком твои люды?

– Какие же они мои? – возмутилась та.

– А кто совсем недавно тут по ним убивался? – съехидничал Алька.

– Разве можно над этим шутить?! – Аренский привычно отвесил сыну подзатыльник.

– Стрелять надо таких сволочей! – приговаривал Герасим, помогая Катерине с Ольгой развязывать поручика.

– Что мы и сделали, – уже спокойно проговорила Ольга. И почувствовала, как шею обожгло горячее дыхание Катерины.

– Спасыби за допомогу.

– И тебе – спасибо, – растроганно отозвалась Ольга, проникаясь благодарностью и любовью к этой доброй и надежной душе.

Глава двенадцатая

Янек не испугался, когда одна из стен комнаты "отъехала" в сторону. То ли потому, что легенды старого замка подготовили его к тому, что здесь рано или поздно что-нибудь этакое произойдёт, то ли переживание от встречи с паном Зигмундом притупили восприятие. Он просто подумал: "Только что была гладкая стена, и вот уже открылся путь вниз. Есть ли оттуда обратный путь?"