Ваша до рассвета

Этим утром Саманте больше ничего не оставалось, кроме как бродить по темным комнатам Ферчайлд–Парка. Тишина в нем была такой же гнетущей, как и сумрак. Никакой деловой суматохи, которую можно было бы ожидать от процветающего загородного дома в Бакингемшире. Никаких горничных, споро смахивающих пыль с перил и стен своими метелочками, никаких раскрасневшихся прачек, таскающих по лестнице корзины чистого белья, никаких лакеев с охапками дров для каминов. Все камины, которые ей встречались, были холодными и потемневшими, с угольками, сгоревшими до состояния пепла. Херувимы на барельефах скорбно смотрели на нее с мраморных каминных полок, их пухлые щеки были перепачканы сажей.

Горстка слуг, с которыми она сталкивалась, казалось, бродила по дому без определенной цели. Заметив ее, они словно растворялись в тенях дома, а их голоса никогда не поднимались выше шепота. Ни у кого из них, казалось, не было порывов принести метлу и убрать осколки мебели и черепки фарфора, которые покрывали все полы.

Саманта прошла через пару двухстворчатых дверей до конца темной галереи. Мраморная лестница вела в большой зал для танцев. Темными зимними вечерами у нее было очень мало времени на потакание своим прихотям, но сейчас от волнения она не смогла больше сопротивляться и закрыла глаза. Она представила себе зал, утопающий в море цветов, музыки и веселой болтовни, и представила себя кружащейся по нему в сильных мужских объятиях. Она видела, как он ей улыбается, видела себя смеющейся вместе с ним и прикасающейся к золотым погонам, украшающим его широкие плечи.

Глаза Саманты резко распахнулись. Покачав головой над собственной глупостью, она захлопнула двери зала. Это была вина графа. Если бы он позволил ей исполнять обязанности, для которых ее наняли, она смогла бы лучше контролировать свое предательское воображение.

Она прошла через просторную гостиную, и поскольку сама обращала внимания на обстановку не больше, чем Габриэль, ее нога врезалась в опрокинутый журнальный столик. Издав оглушительный вопль, она запрыгала на одной ножке, потирая ушибленные пальцы через потертую кожу ботинок. Если бы на ней мягкие туфли, она могла бы сломать ногу.

Глядя на узкие полоски солнечного света, с трудом проникающего через тяжелые бархатные портьеры, Саманта уперла руки в бедра. Габриэль, конечно, может желать похоронить себя в этом мавзолее, но она, определенно, нет.

Поймав что–то белое боковым зрением, она развернулась и увидела служанку в чепце, на цыпочках пробирающуюся мимо двери.

Саманта позвала ее:

– Девушка! Идите сюда!

Та остановилась и, с ощутимым нежеланием, медленно повернулась.

– Да, мисс?

– Идите сюда, пожалуйста. Мне нужна ваша помощь, чтобы открыть эти портьеры. – Крякнув от натуги, Саманта пододвинула к окну большую, обитую парчой, оттоманку.

Но вместо того, чтобы броситься ей на помощь, девушка попятилась назад, ломая бледные веснушчатые пальцы и тревожно качая головой.

– Я не смею, мисс. Что скажет хозяин?

– Он скажете, что вы делали свою работу, – с риском для жизни Саманта забралась на оттоманку.

Раздраженная нерасторопностью служанки, она потянулась, схватила портьеру обеими руками и дернула со всей силы. Вместо того, чтобы раздвинуться, портьеры вырвались из своих пазов и рухнули, оставив после себя облако пыли, от чего Саманта отчаянно зачихала.

Солнечный свет заструился через огромное, от пола до потолка, французское окно, и превратил бултыхающиеся пылинки в сверкающее волшебное очарование.

– О, мисс, вы не должны были этого делать! – закричала служанка, моргая, как лесное создание, которое жило много лет под землей. – Я сейчас позову миссис Филпот!

Отряхивая руки об юбку, Саманта спрыгнула с оттоманки и с удовлетворением осмотрела дело своих рук.

– Так почему же вы не делаете этого? Я ничего так сильно не желаю, как поболтать с этой милой женщиной.

Издав еще один невнятный крик, служанка с дикими глазами выбежала из комнаты.

Когда миссис Филпот вскоре вплыла в гостиную, она обнаружила новую медсестру графа опасно балансирующей на сидении изящного стула времен Людовика XIV. Домоправительница в ужасе уставилась на Саманту, которая резко рванула на себя портьеры, которые держала в руках. Те свалились ей на голову, похоронив в облаке изумрудно–зеленого бархата.

– Мисс Викершем! – воскликнула миссис Филпот, загораживая глаза от ослепляющего света, который врывался через французские окна. – Что все это значит?

Спустившись на пол, Саманта спихнула с себя тяжелые складки ткани. Под возмущенным взглядом экономки она примирительно кивнула на груду портьер, сваленных на пол.

– Я собиралась просто открыть их, но увидев всю эту пыль, я поняла, что здесь надо еще хорошенько проветрить.

Положив руку на связку ключей на своей талии, словно на рукоятку меча, миссис Филпот выпрямилась.

– Я – главная управляющая в Ферчайлд–Парк. Вы – медсестра хозяина. Проветривание едва ли входит в пределы ваших обязанностей.

Осторожно поглядывая на нее, Саманта отперла задвижку и открыла окно. Слабый ветерок с ароматом сирени ворвался в комнату.