Ваша карта бита

Вскоре я добралась до поворота, а за ним, через несколько десятков метров, забрезжил свет, показавшийся мне райским сиянием. Он исходил из короткого и узкого бокового отхода, заканчивавшегося решеткой, перекрывающей выход на поверхность. У меня от радости даже слезы на глаза навернулись. Не скажу, что с решеткой я справилась быстро, но в конце концов сдвинуть мне ее удалось. А когда глаза окончательно привыкли к свету, я выбралась на дорогу, прямо под колеса пустой, стоящей у бордюра машины, и положила решетку на место, представив себе ребенка, проваливающегося в бетонную яму и из нее — в тоннель, в мчащийся по нему к Волге водный поток.

Невероятно, но я даже почти не испачкалась. Уклон тоннеля не давал воде застаиваться лужами на полу, а ежесубботние промывки исключали скапливание там грязи. Саднило руки, особенно покусанные крысами запястья. Ими, во избежание неприятностей, следовало заняться всерьез и как можно скорее.

Медленно шагая, я вернулась на улицу, на которой оставила машину. При виде ее, блестящей стеклами под лучами скупого ноябрьского, но такого приветливого солнышка, мне наконец-то стало хорошо.

Но это состояние мгновенно улетучилось, когда я подошла ближе и увидела сидящего в моей машине человека. Готова поклясться, что запирала ее перед тем, как отправиться к воротам гаража спорткомплекса.

Глава 3

Небывалое дело, целых две рюмки коньяка позволил себе Павел Иванович, дожидаясь связи с Москвой. Нетерпение грызло его, как оголодавший пес грызет окаменевший от мороза мосол, и тревога не давала сидеть на месте — гоняла взад-вперед по кабинету, от окон к двери и обратно. Возле двери он слышал, как Любовь Андреевна разыскивает Василия, раз за разом запускает московский набор, переговаривается с незнакомыми людьми, задает им одинаковые вопросы. Подходя к окнам, он видел внизу в стороне здание электроподстанции, и сам собой в голове начинал звучать грубый мужской голос со странными, какими-то по-женски мягкими интонациями, сообщавший ему о теле Тамары, сожженном током высокого напряжения. Позавчера, в четверг, когда настоящие неприятности еще только начинались, Василий приказал ему звонить и докладывать о малейших изменениях ситуации, обещал быть легкодоступным — и вот, пожалуйста, теперь его невозможно найти…

Первая рюмка сосудорасширяющего прокатилась горячим комком по пищеводу и ненадолго отвлекла от мрачных мыслей, но тревога вернулась, не успел он выкурить сигарету.

«Ни Васьки, ни связиста, ни списков от охраны, ч-че-орт!»

Чертыхнулся Павел Иванович в голос, громко, выбросил окурок в форточку и вернулся к сейфу за второй порцией, махнув в воображении рукой на недопустимость такого пьянства в половине десятого, да еще на работе. На этот раз сосудорасширяющее тлеющим углем достигло пустого желудка, улеглось там и вызвало легкую тошноту. Но зато задышалось легче, голова очистилась от мыслей, и тревога отступила, оставив после себя поганое настроение. Захотелось сесть в кресло, закинуть ноги на стол и наорать на кого-нибудь грубо, по-держимордовски. И в это время по интеркому прозвучал голос секретарши. Любонька наконец-то обрадовала просьбой снять с телефона трубку.

Василий всегда умел организовывать дело на удивление быстро. Мгновенно просчитывал варианты, выбирал из них самые выгодные и почти никогда не ошибался. Если он рекомендовал что-то, в результатах можно было не сомневаться. Поэтому и до Москвы Васька добрался быстро, в свои тридцать шесть сделал карьеру, которая Павлу Ивановичу не могла присниться в самом счастливом сне.

Василий, выслушав короткий, взволнованный рассказ Павла Ивановича, помолчал и назвал брату номер тарасовского телефона, позвонив по которому нужно было слово в слово повторить все, ничего не скрывая.

— И на будущее, Паш, имей этот номерок в памяти. Но только обращайся туда в крайнем случае, не по пустякам. Понял? Люди серьезные.

Предостерег Василий. Умник! Его бы воля, Степанов бы номер этот выкинул вместе с телефоном.

— Вася, ты меня к бандитам адресуешь, что ли? — попробовал пошутить Павел Иванович. Василий шутку не оценил, но понял и отшутился по-своему:

— Кто из серьезных людей не бандит хоть немного? — сказал и закончил разговор ставшим уже традиционным требованием держать его в курсе событий.

Позвонил Степанов по номеру сразу и, испытывая странное чувство, будто приходится догола раздеваться на сцене оперного театра, путаясь, сбиваясь, рассказал обо всем, как мог, немногословному абоненту. Тот посоветовал ничего больше не предпринимать.

Павел Иванович томился в бездействии более получаса, но, когда к подстанции подкатил миниатюрный фургон фордовской модели, не выдержал — метнулся к телефону.

— Что за «Форд» на территории? — рявкнул он, едва на том конце провода подняли трубку. Растерянный охранник, может быть, тот самый, в форменной куртке, напяленной на свитер, запинаясь, ответил:

— Мы их не пускали. У них пропуска нет. Они на вас сослались, сказали, что с дезинфекцией приехали…