Ваша карта бита

— Как же, — тот обернулся, посмотрел по сторонам, — знаю, конечно. И вы меня тоже. Мы с вами не раз по телефону беседовали. Помолчите! — настолько неожиданно и резко оборвал он открывшего было рот Степанова, что у того внутри что-то екнуло, и рот наполнился вязкой слюной. — Благодаря вашим стараниям пропало тело Тамары Роминой. Запомните, Павел Иванович, накрепко. Ничего, что пьяны, сейчас протрезвеете. Так вот, запомните и брату передайте в точности, Василию Ивановичу: если не будут выполнены наши требования по Джулаеву, то вы, мерзавец этакий, совершите самоубийство… Нет, нет! Придется! — заткнул он криком Степанову рот. — Потому что не сможете вы жить дальше, имея на совести смерть Тамары. И обо всем этом останется после вас записка. Так Василию своему Ивановичу и передайте. Скажете еще, что надежды мы вам не оставляем. Запомнили? Запомните! А чтобы ничего не забыли, дайте-ка мне вашу руку. Все равно какую.

— З-зачем? — промямлил Степанов.

— Крестик поставлю, для памяти.

Незнакомец уж вовсе бесцеремонно схватил руку Павла Ивановича, дернул ее на себя и, зажав под локтем, пальцами, как железными скобами, вцепился в запястье.

— Что вы делаете? — взвизгнул Павел Иванович, неловко, но энергично пытаясь высвободиться. — Вы с ума сошли!

— Нет еще. Но с вами сойдешь! — ответил незнакомец, пыхтя от усилий и доставая из кармана плаща что-то блестящее, железное и, без сомнения, страшное. — Терпение! — воскликнул он ставшим вдруг гнусавым голосом.

Раздался громкий щелчок, и Павла Ивановича пронзила такая боль, какую он не испытывал еще ни разу в жизни. Незнакомец резким движением отбросил от себя его руку, как погань какую, быстро нагнулся, поднял из-под ног и брякнул на приборный щиток перед глазами ошеломленного Павла Ивановича обрубок его мизинца. Из обрубка, оставшегося на пальце, обильной струей бежала кровь.

— В хирургию, Cтепанов, быстро, — скомандовал незнакомец, распахивая для себя дверь, — а не то кровью изойдешь.

Глава 7

Слышимость была великолепная. Я вывела звук на динамик автомобильного радиоприемника и с удовольствием слушала. Качество сигнала оказалось не хуже, чем у радиостанции, вещающей в «FM» диапазоне.

Я без труда узнала того, в плаще, когда он на перекрестке заскочил, иного слова не подобрать, в «Волгу» Степанова. Да и как не узнать, когда он сунулся мне чуть ли не под колеса, да еще в момент, когда я была готова двинуть машину с места. Да, это именно он, незлопамятно предложивший помочь мне вырвать магнитофон из степановской «Волги». Я сегодня пыталась его избить в боксе гаража спорткомплекса. И избила бы, как сидорова козла, если бы не накрыл меня сзади мешком Андрей Семенович Скопцов. Сергей это, собственной персоной. То-то мне его силуэт в темноте показался знакомым. Он меня не узнал, принял за мелкого автоворишку.

Как только личность «недобитка» перестала быть для меня загадкой, я хотела звякнуть Базану, порадовать его известием, что вот, мол, на ловца и зверь бежит, но самолюбие не позволило. Артемий вполне мог вообразить, что я звоню в ожидании инструкций. Его инструкциями и советами я с удовольствием воспользуюсь, но не в такой элементарной ситуации, как эта. Накручивая руль и стараясь держать подходящую дистанцию между нашими машинами, я в десятый, наверное, раз повторила себе, что Степанову пока ничего серьезного грозить не может, что задача Сергея в эту минуту — познакомить братьев с новыми условиями игры и постращать в меру способностей. Мне было интересно, как он это обставит и насколько мы с Артемием оказались правы в наших предположениях.

И без базановских советов мне было ясно, что очень важно сейчас не упустить Сергея из виду. Во что бы то ни стало нужно ехать или идти за ним, куда бы ни вздумалось ему двинуть после. Как-то так получилось, что о нем, в отличие от Скопцова, мне до сих пор практически ничего, кроме имени, не известно.

Предложение Сергея отправиться в больницу меня позабавило. Ясно было, что спустя десяток минут в медицинской помощи будет нуждаться Павел Иванович, но тот, пьяненький, не понимал этого.

Все произошло быстро, с холодной, расчетливой жестокостью. «Ниву» я остановила у обочины, неподалеку от больничных ворот, и мне были видны их головы в окнах «Волги». Степанов даже побороться не смог за свою конечность. А когда Сергей вылез, поспешно, но спокойно из машины и не забыл захлопнуть за собою дверь, заблеял Павел Иванович от боли и страха, как баран на скотобойне. Будет жить.

Я, чувствуя, что еще немного и возненавижу Сергея и Скопцова так, что сдерживаться буду не в силах, и это помешает моей работе, прижала к лицу ладони и воскликнула шепотом:

— Да когда же придет конец всем этим зверствам?