Ваша С.К.

       И дверь тихо затворили. Граф зажмурился. Хотел согнуть руку в локте, чтобы ущипнуть себя и понять, спит или нет, но вспомнил, что помогает это только людям, а он уже третий век как не человек, да и рука не гнулась. И весь он одеревенел как-то. Гроб узкий. Такой, что и плащ не расправишь. Пресловутое русское гостеприимство в полной красе. Бежать отсюда надо. В Лавру, к монахам. Как и планировал.

Глава 7 "Похмелья вечер черный"

       Граф фон Крок просыпался раза три за день. Приподнимал крышку гроба и, так как было светло, опускал ее обратно с риторическим вопросом: как же вампиры Санкт-Петербурга понимают, когда безопасно вставать, если у них круглые сутки светло? Впрочем, это были единственные мысли, которые мучили сейчас графа. Его голову мучила нестерпимая боль в висках, во лбу, в ушах, даже в зубах… И еще он не мог забыть ночной разговор княжны с домовым, но с каждым новым пробуждением все больше и больше соглашался с тем, что он ему приснился.

       Раду Грабан тоже плохо спал, мешая хозяину тихим поскуливанием. Он поднимал голову, отряхивался и снова падал на матрас, брошенный заботливой рукой домового прямо на пол. В третье свое пробуждение он вдруг сообразил, что лежит на матрасе абсолютно голым, хотя до того момента чувствовал вокруг себя шерсть. Судорожно шаря кругом дрожащие руками, он отыскал мятую одежду и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить графа, присутствие которого в чужом гробу чуял носом. Быстро оделся и обессиленный рухнул на этот раз уже на крышку гроба, чтобы граф ненароком не открыл ту раньше положенного часа. Потом довольно долго лежал без сна, свесив ноги и руки по обе стороны гроба, и гадал, где позабыл пальто. Он понимал, что забыл из ушедшей ночи много чего еще — и радовался, что вспомнить требовалось только про пальто, которое осталось в княжеской гостиной. А пока вспоминал, ему жутко захотелось есть, и даже в человечьем обличье почему-то именно сырого мяса. Поэтому оборотень решил непременно заснуть, чтобы забыть про нестерпимый голод.

       Но то, что оборотень увидел открыв глаза в четвертый раз, он никогда не забудет. Господин Грабан увидел смерть… Только без косы и почему-то в белом платке, завязанном под самым подбородком огромным узлом. Скрюченными пальцами Смерть заплетала ему косу и бормотала:

       — Что ж ты, дитятко неразумное, на гроб-то отцовский залезла… Он ж, поди, не хрустальный, царевна ты моя мёртвая…

       Раду попытался дёрнуться, но Смерть в цветастой юбке и белом переднике быстро осадила его:

       — Ну-ка сиди смирно, покуда косу не доплету… Сколько раз говаривала, чтоб не ложилась спать растрёпой…

       Оборотень перестал дёргаться, но тут случилось ещё более страшное — ладонь с жутко приторным девичьим запахом закрыла ему рот.

       — Замрите, умоляю! Я вас сейчас освобожу… — прошептал девичий голос ему в самое ухо, и уши оттопырились еще больше.

       Раду почти сразу почувствовал, что волосы ему вернули, и вновь услышал девичий голос:

       — Нянюшка, вот уже и коса готова, ты не серчай на меня, родимая… Пойдём, милая, я клубки тебе приготовила. Свяжи мне носочки, будь добренька…

       Раду следом за девицей промчался пару комнат и выскочил на лестницу, напрочь позабыв про охрану графского гроба, и увидел, как тень в белой рубахе ведёт наверх скрюченную старушку, и тут же услышал за спиной тихое хихиканье, а, обернувшись, узрел всклоченного человечка.

       — Домовой! — выдохнул Раду и потер кулаками глаза.

       — Волк! — выдохнул ему в лицо человечек и отскочил к стене с прежним противным хохотом.

       Бедный Раду снова ощупал себя. На всякий случай. Нет, он человек. На нем белый костюм, выгодно подчеркивающий талию. На плече лежит, вместо хвоста, аккуратная белая коса. Он в полном порядке. Костюм измят, но цел, а это на данный момент главное.

       — Добрый вечер! — поклонился оборотень, не спуская глаз с домового, который рассматривал его с неподдельным интересом. — Простите великодушно, у вас имя есть?

       — А на что тебе, волчище, мое имя, а? — принялся переминаться с ноги на ногу домовой. — Я ж твоего не спрашиваю…

       Домовой вдруг подскочил к оборотню и повис на шее, начав раскачиваться из стороны в сторону. Раду опешил, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы начать выворачиваться, но тут он увидел в приоткрытую дверь графа фон Крока, по самый нос закутанного в черный плащ, и замер.

       — Добрый вечер, — отчеканил трансильванский вампир и шагнул на лестницу.

       Домовой тут же спрыгнул с Раду и, подскочив к графу, вырвал из его рук записку, чтобы на глазах у изумленных гостей зажевать бумагу и проглотить со словами:

       — Она ничего не писала, вы ничего не читали. Ясно?

       Граф кивнул и даже если бы хотел что-то сказать, не успел бы рта раскрыть, потому что домовой вновь подскочил к нему и на сей раз потянул за шейные кружева.

       — Обещал выгладить… — начал было он, но тут же растянулся на полу, получив чёрной перчаткой хорошую затрещину.

       Домовой взглянул на обидчика из-под косматых бровей и прошипел:

       — Да чтоб тебе пусто было, чучело огородное!