Ваше Благородие

– А что не скусно-то, конечно, скусно, и горяча, и жирна кашка егерская, – усмехнулся Федька. – Это тебе не сухари в пяхоте неделями грызть. Тут самые силы для дальних переходов можно сполна черпать. Ты полушку-то давай, Гусев, чего стоишь?

– Какую полушку, за что? – не понял его барабанщик.

– Как за что? Так за науку. У тебя вон ведь свой старшой тройки – Карпыч есть, а ты тут у меня всё рядом трёшься, – продолжал издеваться над молодым солдатом Цыган.

Сергей фыркнул и отошёл в сторону.

– Куда пошёл, полушку давай! – хохотнул вслед Федька и подкинул в костёр дров.

– Ляксей Петрович, Ляксей Петрович, вашбродь, темнеет уже. Велели, как смеркаться начнет, разбудили чтоб, – трогал Егорова за плечо Ваня Кнопка.

Лёшка, скинув с себя белёную парусину, вскочил с подстилки из нарубленных ветвей. Сверху моросил лёгкий дождик. Февраль в Валахии был капризный, ни зима, ни весна, а что-то такое посредине. Вот только утром шёл здесь лёгкий снежок, укрывающий следы конного от перехода, а к вечеру дунул ветерок с недалёкого моря и принёс кисею дождя.

– Начинайте костры разводить, – кивнул он старшему от дежурной тройки. – Минут через двадцать уже всех поднимайте. Как раз через часок совсем стемнеет, и после ужина в путь тронемся! С дровами не заморачивайтесь особо, всё равно дым не увидишь, вы, главное, быстрее шевелитесь, – и Егоров окинул взглядом свой лагерь. Перед ним лежало одиннадцать серых холмиков. В каждой боевой тройке, помимо носимого личного имущества и оружия, был общий котелок и трёхметровый отрез из плотной конопляной парусины, обладавший высокой прочностью и хорошо отталкивающий влагу. Аккуратно сложенный, много места он не занимал, весил приемлемо, а в походе на ночёвках был вещью незаменимой. Вот и спали ребята под этой плотной парусиной, спасаясь от сырости и прижавшись к другу дружке.

– Ну, всё прапорщик, можете ужинать и потом выдвигайтесь. Как только разведаешь дорогу, так сразу же мне о том весть дай. Времени на раскачку у нас мало, нужно будет по османам вовремя ударить, – напутствовал командира егерей старший сводного отряда.

Алексей, всё выслушав, козырнул и отправился к своим.

Кроны деревьев раскачивало ветром. Где-то скрипели стволы, трущиеся друг о друга, шумели вверху голые кроны, на землю сверху капали холодные капли дождя. Егеря уже пятый час пробирались вдоль лесной дороги. Снежные сугробы хорошо подтаяли под сыростью, проходить было проще, но люди уже насквозь промокли, и пора было делать привал. По прикидкам выходило, что сейчас было где-то около часа ночи, и до рассвета оставалось часов около семи. Заброшенная дорога со старыми следами от проходившей по ней когда-то конницы была ныне тихой. Никаких признаков присутствия врага на ней не было, и Лёшка уже хотел было дать команду сворачивать вглубь леса для часового отдыха, как вдруг из ночной сырости вынырнула тёмная фигура.

– Вашбродь, вашбродь, старшой велел вам передать, что впереди турецкая застава нашлась! – докладывал Федькин посыльный Степан. – Около десятка человек мы там разглядели, возле завала из лесин они все толкутся, а рядом ещё три юрты стоят, ну эти как бы такие дома, только из войлока, и от них ещё костром вокруг несёт. Да, и там пара десятков лошадей ещё стреноженными в загоне стоят.

– Опа, а вот это уже интересно! – воскликнул тихонько Егоров. – Говоришь, три юрты у них там, и ещё пара десятков лошадей рядом? – Вот как ты не ругай Федьку за это его баламутство и баловство, но зато ночное зрение и чуйка у Цыгана была отменная. Вот и сейчас он, ни чем не выдав себя, сам обнаружил вражеский заслон загодя. И Алексей, захватив Тимофея с Макарычем, осторожно побежал вслед за Степаном.

Заслон турки выставили грамотно, с обеих сторон от дороги были небольшие косогоры, переходящие затем в овражки. Местность перед завалами из деревьев просматривалась хорошо, и обойти его было очень непросто. Пришлось делать хороший крюк и выходить на них, продравшись через густой кустарник.

– Как ты их обнаружил-то хоть, Федька, скажи? – прошептал Егоров, вглядываясь в тёмные фигуры часовых, прохаживающих буквально в двадцати шагах от них.

– Да учуял я их, вашбродь. Вот прямо нюхом своим этих почувствовал. Пахнуло на меня каким-то кисляком, опосля потом конским повеяло, а затем и дымком от них потянуло, – объяснялся егерь. – Ну а уж как присмотрелись получше, так и разглядели следом всё это дело.

– Понятно, – кивнул Лёшка и задумался. Три юрты, два десятка коней рядом и десяток солдат постоянно у завала на дороге дежурит. По всему выходило, что это был передовой заслон. Значит, где-то вёрстах в пяти или семи должны были находиться и основные силы турок. А это как раз-то и было расстояние до селения Пьетрели, где, по сведениям, полученным от местных, стоял сильный османский отряд.