Ваше Благородие

«Вот вам и ценности», – подумал Егоров. Золото и очень-очень много золота было сейчас под их охраной. Наконец-то все влезли в кареты и небольшой обоз в сопровождении десятка верховых выехал на пыльную просёлочную дорогу, а потом покатил в сторону Коктебеля.

Дорога заняла минут сорок. За это время в тесной духоте и в тряске все порядком вымотались, а когда кареты остановились, и послышался голос на русском с таким характерным горловым акцентом, всем стало понятно, что они прибыли на нужное место.

– Не высовывайтесь, сидите тихо, – напомнил барон и вышел из кареты.

Из второй одновременно с ним вышел человек в штатском, и они вдвоём с Генрихом подошли к группе всадников, стоящих впереди. Десяток сумских гусар стоял чуть в отдалении, так же как и десяток верховых воинов из охраны татар. Всё это, так же как и окружающую панораму местности, Лёшка сейчас отчётливо разглядывал в боковые отверстия. С одной стороны от площадки был глубокий обрыв в ущелье, и оттуда сейчас веяло прохладой. С другой стороны, в зарослях кустов и деревьев был виден каменистый склон и стояли развалины какой-то древней крепости, и именно там должны были засесть егеря-штуцерники, если они только успели занять своё место.

Дорога тут огибала холм, уходя одной восточной петлёй к Коктебелю, а другой западной в сторону горного массива Кара-Даг и уже дальше шла к Судаку. Тут же была довольно большая ровная площадка шагов в пятьдесят-семьдесят в поперечнике, и именно посредине её сейчас и шли важные переговоры.

Солнце нестерпимо пекло чёрную кожу карет. Прошло всего-то каких-то десять минут, но они всем в этой тесной духоте показались часами. Вдруг верховые, стоявшие с западной стороны, встрепенулись и, выхватывая сабли, развернулись в сторону Кара-Дагской гряды. На них с улюлюканьем и с визгом выкатилось с полсотни всадников в таких же, как и они одеждах.

– Отряд, к бою! – рявкнул Лёшка и первый выскочил из кареты.

Дальше время словно спрессовалось в тугую струну. В их сторону с середины площадки выбежали двое русских и трое татарских переговорщиков. Сидящие на облучках кучера фельдъегерей попытались развернуть свои кареты, но они лишь запутались упряжью между собой.

– Гусары, вперёд! – прокричал поручик и мимо выстраиваемой цепи в сторону схватки пронёсся небольшой русский отряд. У западного выхода на площадку сейчас шла ожесточённая сеча. Стрелять егеря не могли, там мелькали тела русских кавалеристов и татар, и кто из них был «потенциальным союзником», а кто врагом, было вообще непонятно.

– Примкнуть штыки! – отдал распоряжение Егоров и сам пристегнул свой на фузею. – На колено, товьсь!

Было видно, что ворвавшиеся на площадку татары выбивают её конных защитников. И один за другим падают на землю срубленные русские гусары. Вот в последний раз взмахнул своей саблей поручик и тоже вылетел с седла.

– Алгаа! (Вперёд!) – завопил всадник в чёрной меховой шапке, размахивая окровавленной саблей.

«Пли!» – и одиннадцать фузей залпом выбили первых конников.

«Бабах!» – раздались выстрелы с недалёкого горного склона и от развалин крепости, и ещё более десятка атакующих выпали со своих коней. Затаившиеся в кустах егеря наконец-то смогли определить свою цель, и татары теперь оказались меж перекрёстного огня.

Часть всадников заметалась по площадке и даже бросилась назад, поняв, что они сами попали в засаду и сейчас представляют из себя удобную для стрелков мишень. Но человек восемь из самых отважных бросились на эту редкую цепочку русских егерей, желая их всех перебить и всё-таки добраться, наконец, до тех, кого им было приказано убить.

«Ших!» – сабля татарина прошлась прямо над самым картузом. И не успей Лёшка пригнуться – быть бы ему без головы. «На!» – и он вогнал штык фузеи прямо в бок атакующему. Времени на то, чтобы вырвать его, уже не было, и Лёшка, выдернув из кобур пистолеты, разрядил их оба в мечущихся конников буквально наугад.

– Ура! – неслось со склона, это бежали на подмогу выскочившие из засады егеря.

– Ураа! – раздались далёкие крики с восточной стороны, это летел эскадрон Сумких гусар.

Командир верховых татар что-то резко прокричал, и оставшаяся пятёрка кинулась к западному выходу. «Бах! Бах! Бах!» – в последний раз хлопнули выстрелы со склона, и на дорогу с площадки ушло только четверо всадников.

По месту недавнего боя бродили подскочившие гусары, егеря и татары из «союзников». Враги потеряли почти три десятка воинов, троих из них удалось взять в плен ранеными. Из гусарского десятка было ранено трое, всех остальных посекли насмерть так же, как и их поручика.

Лёшка потерял ещё одного убитого, Илью, был также тяжело ранен Ваня Кнопка, два сабельных удара взрезали ему плечо до кости, зияла длинным разрезом и кровоточила глубокая рана на голове. Сам же егерь лежал без сознания. Кровь ему удалось остановить, и теперь вся надежда была только лишь на сильный организм парня.

Минут через десять на площадку подскочил верховой отряд союзных татар, и они начали относить в сторону своих людей. Из всего их десятка выжил лишь один, сам посечённый в нескольких местах.