Ваше благородие

— Ладно, — сказал я, — как говорят у нас: нечего тянуть резину, по рублю и к магазину. Это так, шутка, водка уже стоит в погребке. Режем ветчину, огурчики, помидорчики, и я еще купил кусочек свежей осетрины, сейчас мы ее поджарим и у нас получится отличный стол, чтобы обмыть георгиевскую медаль.

По части рыбы я специалист. Осетрину быстро помыл, нарезал тонкими пластинками и в раскаленное масло на сковородке, благо Марфа Никаноровна уже развела таганок. Тонкие кусочки рыбы жарятся очень быстро, чуть только рыба поменяет цвет. Осетрина из перламутровой должна превратиться в белую, и ее нужно сразу снимать.

Граненые стеклянные рюмки на ножках были емкостью сто граммов. Я налил полные рюмки, опустил в свою медаль и сказал:

— Ну, чтобы не последняя, — и залпом выпил водку. Закусил соленым огурцом и сел.

Иннокентий Петрович чуть подумал и повторил мой залп. Марфа Никаноровна чуть пригубила. И правильно. Женщина должна быть только слегка пьяной. Как это в одной современной песне поется? Не пей вина, Гертруда, пьянство не красит дам…

После водки все, что было на столе, пошло влет. В водке главное — это горечь, которая будит аппетит и активирует вкусовые рецепторы.

Доктора мы проводили до проспекта, где он нанял извозчика и поехал домой. Мы с Марфой Никаноровной потихоньку пошли домой.

— Что-то я волнуюсь, — сказала Марфа Никаноровна. — Какой-то сумасшедший год, и он начался с твоим прибытием. До этого все шло так себе, а здесь все помчалось как на ледяных катушках.

— Это хорошо или плохо? — спросил я.

— Не знаю, — сказала Марфа Никаноровна. — Возможно, что это хорошо, но я боюсь, что ты, с какой скоростью прибыл сюда, с такой скоростью и унесешься в неведомую даль, и я тебя больше не увижу. Через несколько дней ты станешь с университетским образованием, потом станешь офицером, выслужишь себе личное дворянство, и для чего тебе будет нужна женщина-простолюдинка, да еще на десять лет старше тебя?

— Не накручивай себя. Наша встреча была предопределена свыше, и неужели мы будем противиться высшей воле? Как мы плыли в одной лодке, так и поплывем дальше.

— И в каком качестве поплыву я? — засмеялась Марфа Никаноровна. — Гребцом или кормщиком?

— Сейчас трудно сказать, но время все расставит по своим местам, иногда и кормщику приходится быть гребцом, а гребцу кормщиком, — сказал я.

— А что ты скажешь на то, если я пойду в университет изучать медицину? — спросила Марфа Никаноровна. — С моим образованием это будет трехгодичный курс.

— Я только за. Скоро я буду на военной службе и не буду мешать тебе в учебе. И денег нам хватит на всё.

Мы как раз подошли к дому и уже в доме дали волю своим чувствам.

Примерно в полночь я растопил таганок и поставил на него чайник для позднего чая.

Лежа в постели и попивая чай с конфетами, я сказал:

— Пора уже купить керосинку и не плестись за телегой научного и технического прогресса, каждый раз разжигая первобытный костер для приготовления пищи.

Марфа сказала, что ее постоянно беспокоит мысль о том, что когда я стану офицером, то брошу ее, найдя себе более образованную и равную по годам или моложе женщину. Она прямо задала этот вопрос и получила прямой и откровенный ответ.

Глава 22

Его благородие всегда говорил, что клин клином вышибают. Простуженное горло лечат мороженым. При общей простуде нужно встать холодными ногами в ледяную воду на одну минуту и ни секундой больше. Затем растереть ноги, надеть шерстяные носки и выпить стакан горячего чая с малиной. Ночью вся простуда выйдет с потом. Водочное похмелье лечат водкой, но именно лечат, а не уходят в длительный запой. С ворами должен бороться вор. С бандитами — бандит. С волками жить — по-волчьи выть. Самая лучшая собака получается из волка. Ни один волк не подходит к дому, где есть волкособака. А унты из волчьей шкуры защищают человека получше всяких костров, винчестеров и ремингтонов крупных калибров.