Ваше благородие

Он осмотрел обращенные к нему лица и ощутил прилив внезапной злости. Не было на этих лицах ни благоговения, ни трепета, ни даже элементарного уважения. Ты — халиф на час, говорили эти лица, компромисс между несколькими политическими группировками, а не самостоятельная сила. Это ты должен подлаживаться и прогибаться под нас, а не мы под тебя, — говорили эти лица.

Молодой стиснул в кулаке ручку.

Если что его и убедило принять предложение Востокова — то не умные доводы, приведенные ОСВАГовцем, не перспективы всевластия и не страх разоблачения. Его убедили именно эти самодовольные лица патриархов, ни секунды не сомневавшихся в неколебимости своей власти и могущества.

Посмотрим, — подумал Молодой. — Посмотрим еще, кто тут пан, а кто — пропал.

— Товарищи, — сказал он, — Выразить свою благодарность… Свое желание, как говорится, оправдать полной мерой возложенное на меня партией доверие — для этого просто нет слов…

* * *

Через три недели Крым встречал советского генсека — первого из лидеров СССР, решившегося ступить на отколовшийся много лет назад Остров.

Аэро-Симфи был забит до отказа. Толпа, деликатно теснимая невозмутимыми секьюрити, кипела сиренью и восторженно скандировала фамилию Молодого, одвусложенную и переиначенную на американский лад.

Молодой вышел из самолета по западному этикету — под руку с супругой (крымцы, привычные к таким правилам международного поведения, бурно приветствовали «половину», не зная, что в СССР уже пошли ехидные комментарии по поводу этой семейной идиллии).

— Я же вам говорил, господин Янаки, что этот вопрос решат не военные, а политики, — сказал хозяину оружейного магазина его сосед, пришедший в госпиталь навестить потерявшего руку ближнего своего.

Господин Янаки как-то зло посмотрел на своего соседа. Честное слово, нехорошо посмотрел. С его стороны было очень некрасиво так смотреть на человека, который пожертвовал своим временем — а время — деньги, господа, — для того, чтобы принести ему фунтик-другой свежей клубники — не дешевое удовольствие по нашим временам, господа! — и справиться о здоровье.

Молодой тем временем сел в черный «руссо-балт» и отбыл в Форос — летнюю резиденцию крымского времпремьера.

Бдительные зрачки восторженных телекамер зафиксировали рукопожатие Кублицкого-Пиоттуха и Генерального Секретаря ЦК КПСС. В тот же вечер специальный отдел Комитета Глубинного Бурения передал видеокассету с записью этой церемонии в руки Замкнутого, который уединился на даче с еще семью членами Политбюро — для принятия финской бани и обсуждения возникшей проблемы.

— Я всегда говорил, робяты, что верить ему нельзя, — авторитетно заявил Седой, — только избрали — сразу шасть с белогвардейцами ручкаться!

— В стране начинается черт-те что, — поддержал Замкнутый. — Нужно срочно принять меры.

— Зря мы, что ли, кровь проливали? — поддержал Маршал, тот самый, первый, у которого было плохо с сердцем.

— Я думаю, — сказал Тугодум, — что нужно малого того… немного в чувство привести. Как кукурузника, пухом ему земля нехай…

— Пожалуй, настал момент, когда власть в стране должен взять на себя коллективный орган управления, — подытожил Замкнутый.

— Хорошая мысль, — согласился Окающий. — Назвать его, скажем, «Комитет по чрезвычайной ситуации».

— "Государственный комитет по чрезвычайной ситуации" — со значением поправил Замкнутый.

* * *

Чтобы понять, как к этому отнеслись форсиз, нужно вспомнить настроения тех лет в Советском Союзе и в Крыму.