Ваше благородие

На совещание в резиденции генерал-губернатора Восточной Сибири были приглашены все высшие чиновники, а также владельцы компании «Лензолото» и персонально ротмистр Отдельного корпуса жандармов Трещенков. В мое время Трещенков дал команду на открытие огня по рабочим, в результате чего было убито сто семьдесят человек и почти двести человек ранено.

Совещание началось именно с ротмистра Трещенкова и руководителей «Лензолото». Столыпин сразу обвинил их в том, что они вздувают пламя новой революции и действуют на разрушение Российской империи.

Ротмистру Трещенкову было прямо сказано, что если он хоть раз выстрелит в сторону забастовщиков, то с него с позором будут сорваны офицерские погоны и сам будет осужден уголовным судом за подстрекательство к революции.

Руководству «Лензолото» была поставлена задача в течение двух недель повысить жалованье рабочих на приисках, улучшить или хотя бы начать улучшать их жилищные условия и приступить к строительству остро необходимой для приисков узкоколейной дороги Иркутск – Жигалово – Бодайбо. В случае неисполнения компания будет деприватизирована и для нее найдут более эффективных собственников.

Такого сурового премьера не видели с 1905 года. Приезд в Иркутск по такому «маловажному» делу озадачил всех чиновников, а программа переустройства России, озвученная для всего генерал-губернаторства Восточной Сибири, была встречена настороженным молчанием от неизвестности того, что будет завтра. Закричи «ура», а завтра скажут, что это была шутка и деревянной лопатой тебе по одному месту. Так уж лучше отнестись ко всему нейтрально.

Есть такие величины «минус ноль» и «плюс ноль». Все дело в величине угла подъема кончиков губ. Если они немного опущены, как перед плачем, то это «минус ноль». Если чуть приподняты, как перед улыбкой, то это «плюс ноль». Если каменное и неподвижное лицо, то это «универсальный ноль» в готовности к минусу или плюсу.

В развитие этого можно предположить, что когда дела в России пойдут хуже некуда, то чиновники будут использовать термин, как «отрицательный рост», лишь бы потрафить диктатору.

Прием в честь премьер-министра отличался сибирским хлебосольством. Земля сибирская богата всем и Сибирь может спокойно прожить без всяких там центров власти с запада, развив свою экономику так, что все экономические нити сойдутся именно в центре Сибири у озера Байкал.

И, как это водится на Байкале, известный иркутский оперный певец исполнил «народную» песню «Славное море, священный Байкал», которую написал Дмитрий Давыдов.

Славное море – священный Байкал,
Славный корабль – омулевая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко.

Долго я тяжкие цепи влачил,

Долго скитался в горах Акатуя;
Старый товарищ бежать научил —
Ожил я, волю почуя.

Шилка и Нерчинск не страшны теперь,

Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка – миновала.

Шел я и в ночь, и средь белого дня,

Вкруг городов озираяся зорко,
Хлебом кормили чалдонки меня,
Парни снабжали махоркой.

Славное море – священный Байкал,

Славный мой парус – кафтан дыроватый,
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся грома раскаты.

И весь банкет подпевал за певцом. Это как в мое время элита тащилась от тюремного шансона, типа «Владимирский централ – ветер северный», так и в это время элита тащится от тюремного и революционного шансона. Практически вся элита сочувствует беглому революционеру и с мазохистской готовностью ожидает результатов громовых раскатов. А мы приехали сюда, чтобы этих громовых раскатов не было.

Я, кстати, сам грешен в отношении Байкала. Коротенькое стихотворение на тему посещения его из моего времени.

Вода на Байкале совсем студена,
Прозрачней алмаза – там видно до дна,
И Космос в глубинах всю силу хранит,
То знает на скалах угрюмый гранит.

Всех манит богатство и солнечный штиль,

И водная гладь на четыреста миль,
А если за водкой пойти в магазин,
То встретит вас пьяный мужик баргузин.

На обратном пути в столицу мы имели долгий разговор с премьером.

– Вы, похоже, уже бывали в Иркутске? – спросил меня Столыпин.

– Похоже, что был, – сказал я, – потому что ориентируюсь в городе и в примечательных зданиях. Но память мою это не восстановило.