Ваше благородие товарищ атаман

– Насчёт логики я с вами, Александр, согласен. Да и насчёт Махно вы меня убедили. Но я – это я, а командует армией Антон Иванович Деникин. И он принимает стратегические решения. Что касается разведки – да, вы рассуждаете здраво. Но тактически неверно. Один всадник, неминуемо встретив отступающие части красных, будет уничтожен. А мы здесь, на этой высотке, прекрасно будем обозревать окрестности. И когда увидим, что город взят добровольцами, сможем продолжить движение. Так что переждем здесь, на пригорке.

Но всё оказалось проще. Из-за рощи внезапно выскочил конный отряд, который преследовал нескольких бежавших. Судя по всему, это были казаки, которые догоняли отступавших красных. Конники свистели и улюлюкали, гоняя пеших по степи. Причём казаки просто забавлялись, убрав шашки в ножны и стегая плетьми убегавших.

Внезапно от конной группы отделились двое казаков и рысью помчались к пригорку, где находилась тачанка. Не доскакав, они покружились на месте, потом махнули остальным. Те, прекратив забаву и в момент зарубив красноармейцев, присоединились к своим разведчикам. И вот уже полусотня, рассыпавшись по степи, ринулась к тачанке.

– Так, ротмистр, юнкер и вы, юноша. Поднимаем руки вверх и стоим, спешившись. Иначе казачки нас просто с ходу порубают. Судя по чёрным черкескам и белым папахам, это «волчья сотня» генерала Шкуро, они долго разбираться не будут, – быстро проговорил Молчанов.

Подскакав ближе, первый казак заорал:

– Кто такие, мать вашу перетак? Откуда вы тут нарисовались?

– Мы бежали из плена, были у махновцев. Нас хотели пустить в расход, мы были против, – ответил Молчанов.

И тут же продолжил:

– Я – подполковник Молчанов, со мной ротмистр Ростовцев и юнкер Нечволодов. А этот, – он показал на Сашу, – с нами сидел за компанию.

– Ты что, казак? Откуда одёжка такая? – удивился казак, глядя на парня.

– Нет, это просто одежда такая, я в цирке выступал, показывал трюки с ножами, – ответил Саша.

– От нам ещё цирка тут не хватало, – засмеялся казак.

За его спиной загоготали остальные казаки. Они ещё были разгорячённые боем, ещё блестели у них глаза, и близость смерти будоражила им кровь. Но напряжение спадало, и было ясно, что опасность миновала.

Так бывшие пленные оказались в Екатеринославе. И сейчас, ожидая своей дальнейшей судьбы, сидели в тени под деревом и уплетали из одного котелка наваристый кулеш, которым казаки поделились с голодными и оборванными офицерами. Правда, Александр на фоне остальных выглядел очень даже прилично, можно даже сказать, нарядно. Он уже успел продемонстрировать казакам своё умение метать ножи. Те приняли его как равного.

– Могёт, казачок, ты явно наших кровёв будешь. Ты, часом, родичей в Усть-Хопёрской не имеешь? – спросил его есаул, командовавший сотней.

– Нет, господин есаул, я не казачьего рода. Просто умение у меня такое. А вот на лошади я не мастак, не научился.

– Ну, это дело наживное, останешься у нас – мы тебя мигом приучим. Зад отобьешь, но на лошади будешь как влитой, – рассмеялся есаул.

В это время вдалеке показался всадник в белой черкеске и черной кубанке. Он стремительно приближался к лагерю казаков.

– Кажись, Стёпкин конь, – сказал подошедший к есаулу хорунжий.

Тот прищурился.

– Конь-то Нечипоренкин, а хто на нём до нас намётом скачет?

– Кажись, то Яшка Слащёв, он один такой фасон держит, – ответил хорунжий.

– Ну, щас поглядим, чего это генералу надобно от нас! – пробормотал есаул.

Подскакав, Слащёв соскочил с коня и бросился к юнкеру Нечволодову, который, завидев скачущего всадника, бросил трапезу и выбежал из-под дерева навстречу генералу. И тут все просто онемели – Слащёв обнял юнкера и крепко поцеловал его в губы.

– Тудыть твою перетудыть, – только и смог вымолвить есаул.

А Слащёв сказал только одно слово:

– Нина!..

Глава одиннадцатая. Доброволец поневоле

– Всё просто, господа! Вы же понимаете, что сделали бы бандиты с Ниной, узнай, что она женщина. И не просто женщина, а моя жена! – Слащёв, сидя за столом, успевал и пить, и руководить застольем, и рассказывать.

Стол был накрыт на балконе, который выходил в сад. Сад был запущен, но в этом была его прелесть. Дом, который Яков Слащёв выбрал себе для постоя, вероятно, принадлежал какому-то екатеринославскому богатею – два этажа, шикарная отделка, повсюду картины, изящная мебель, дорогие вазы, которые, правда, частично были разбиты. Впрочем, выбирал дом не он, а преданные ему пластуны из 1-й отдельной Кубанской пластунской бригады, которыми он командовал. Но Слащёв, любивший жить на широкую ногу, был доволен. Сюда он и привёз бывших пленных.

– Так вот, мы с Ниной вместе с восемнадцатого года, вместе воевали на Кавказе у Шкуро, потом меня направили к генералу Улагаю, и Нина тоже была со мной. И когда я стал командиром Кубанской пластунской бригады, Нина осталась при мне ординарцем. Я был контужен, а Нина, как всегда, пока меня рядом не было, решила погеройствовать и вместе с казачками погналась за одним из махновских отрядов. Ну и попала в засаду. Дальше вы всё знаете, – продолжил свой рассказ генерал.