«Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов

…С тех пор как полковник Лезжов возглавил миссию, прошло два года. Летом 1968‑го Иван Иванович все чаще стал получать шифрограммы из штаба ГСВГ с задачей провести срочную проверку местонахождения то одной американской части, то другой. Нередко руководство разведуправления просило приглядеть и за бундесверовскими батальонами.

Ежедневно для проведения этих проверок Лезжов направлял до десятка экипажей. Три-четыре раза в неделю выезжал сам. Однако по всему чувствовалось, что штаб группы нервничал. В шифрограмме высказывались упреки на недостоверность донесений. Приходилось вновь, теперь уже самому лично, выезжать в указанный район.

30 июля полковник Лезжов вместе со своими офицерами пересек чехословацкую границу и прибыл на пограничный пост у населенного пункта Разваров. Иван Иванович хорошо знал начальника этого пункта. Он и пригласил советских офицеров на чашку кофе.

А вот уже через неделю, 5 августа, этот же чешский подполковник отказался разговаривать с Лезжовым. Тем временем мимо его поста проезжали грузовики, крытые брезентом.

— Что случилось? Посмотри на номера. Это же американские и немецкие машины, — удивился Иван Иванович. — Ты думаешь, они везут в твою страну пирожки?

— Я получил приказ открыть границу для всех. И пропускать машины без досмотра. А с тобой, Иван Иванович, разговаривать не могу.

«Возвратившись в миссию, — рассказывал Лезжов, — я срочно доложил в штаб ГСВГ обстановку на западной границе Чехословакии, также о поведении начальника чехословацкого пограничного пункта».

А потом было нападение чешских и немецких молодых боевиков на миссию. Американские полицейские лишь улыбались, глядя на беснующихся юнцов. Что ж, было и такое.

Завершив зарубежную командировку в 1970 году, полковник Иван Лезжов прибыл на Родину. В Главном разведывательном управлении ему предложили возглавить отдел, но он отказался. Написал рапорт, в котором просил перевести его в Военно-воздушные силы.

Генерал-полковник Ивашутин рапорт не подписал, сказал, что этот вопрос может решить только начальник Генерального штаба.

Маршал Советского Союза Матвей Захаров, выслушав Лезжова, выставил его из кабинета со словами, что «опытными разведчиками не разбрасываются».

Второй раз явившись к маршалу Захарову, он вновь услышал отказ, да к тому же начальник пригрозил отправить его на Камчатку. Лезжов согласился ехать на Камчатку. Его вновь отправили из кабинета, на сей раз с напутствием: «В Генштаб нелегко войти, но еще труднее выйти».

И только на третий раз ему повезло. Лезжов возвратился в ВВС. Его назначили начальником оперативного отдела в 17‑ю воздушную армию в Киев.

Через три года он получил повышение и должность начальника штаба 23‑й воздушной армии Забайкальского военного округа. Здесь он стал генерал-майором авиации.

В сентябре 1977 года Иван Иванович возглавил кафедру тактики и оперативного искусства Военной инженерной академии им. Н.Е. Жуковского.

В 1985 году он уволился в запас.

Десять лет в кризисных районах

Полковнику Александру Ерохину всегда везло на предателей. Так уж распорядилась судьба. Иному разведчику достаточно одного изменника, чтобы затрещала по швам карьера и служба. А вот Александр Иванович оказался крепким орешком.

Трещали судьбы тех, кто сдавал Ерохина. А он продолжал служить Отечеству. Коли не было возможности работать на Западе, он ехал на Восток, из Европы перебирался в Африку, потом появлялся на охваченных войной Балканах.

С Генкой Сметаниным они учились в одной роте в Казанском суворовском, потом на разведывательном факультете Киевского высшего общевойскового училища. Правда, американцам он продался позже, но это не меняет сути дела.

Заместитель резидента КГБ Олег Гордиевский сдал Ерохина в Лондоне, и его в составе группы советских дипломатов выслали из Великобритании на родину.

Когда арестовали «дедушку Полякова», как звали между собой начальника факультета слушатели Военно-дипломатической академии, стало ясно — личные дела завтрашних выпускников генерал тщательно перефотографировал и отправил хозяевам за океан. В картотеке ЦРУ значилось и досье слушателя 3‑го факультета капитана Александра Ерохина.

После такой двойной гордиевско-поляковской сдачи путь в Европу ему был заказан. А он, собственно, и не собирался туда.