Ваше Сиятельство #2

Я и не двигался, просто сбросил «Маску Лжеца». Она слетела не сразу, но мое лицо начало меняться и секунд через двадцать превратилось в обычное лицо графа Елецкого.

— Саша, ты⁈ — Сухров медленно опустил оружие.

— А кто еще? Или ты поверил, что Волга ожил? Вот зря ты пришел. Не хотел, чтобы все эти проблемы, — я кивнул на трупы возле ринга и у горящих обломков мебели, — коснулись тебя. Кстати, Леший был здесь. Сбежал с кем-то через заднюю дверь. Верно я, говорю? — спросил я Артис. — Леший туда вышел?

— Да, — выдавила она. Ее трясло. Не от холода — от нервного потрясения. На меня она смотрела совершенно дикими глазами: еще бы, только что стоял возле нее какое-то жуткое чудовище, порождающее огонь и смерть, теперь вроде обычный человек!

— Знаю этот ход, — Сухров окончательно расслабился и убрал пистолет в кобуру. — А кто эта девушка? — подойдя близко, он покосился на Артемиду.

— Одна из жертв стаи. Волки держали здесь в цепях три дня и, кажется, били. Вдобавок подруги подбросили. Иди сюда, — поманил я Артис.

Поборов страх она, позволила мне прикоснуться к своей руке, и я перетянул ее на нашу сторону от стойки, за которой «волки» держали своих жертв.

— Они мне не подруги, — отозвалась Артемида, одной рукой придерживая бронзовые чаши, прикрывающие ее груди, вторую прижав к лобку — она была без трусиков. — Я здесь уже пять дней, — выдавила она, подрагивая, и снова разревелась, наверное, почувствовав спасение.

— Ну-ну, что ты, — Сухров спохватился, снял свою куртку и накинул ей на плечи. — Все плохое для тебя кончилось. Идемте отсюда, а то задохнемся.

— Ее имя Артемида или проще — Артис, — сообщил я. Мне показалось, что девушка, несмотря на жалкий вид, грязь и кровоподтеки на теле, Сухрову приглянулась. Он ее разглядывал внимательно, тем особым взглядом, когда мужчина не просто оценивает девушку, а испытывает влечение к ней.

Выйдя через сломанную мной дверь, мы выбрались в коридор.

— Ты — страшный человек, Саш, — Еграм шел впереди, рядом с Артис, придерживая ее цепи, волочившиеся по полу.

— Это ты так меня, за это превращение в Волгу? Подожди, давай глянем, может для Артис здесь будет что-то из одежды, — я толкнул дверь в комнату, которую недавно успел бегло обследовать.

— Не только. Если бы я сам не видел твое превращение, то никогда бы не поверил, что такое возможно. Теперь я понимаю, от чего ты хотел идти один, — отозвался он, пропуская Артемиду в комнату. — Страшен ты тем погромом, который учинил. Теперь я даже не представляю, какая в тебе огромная сила. Страшен необычной добротой и таким же необычным гневом. Но, главное, ты страшен своими мыслями, которые не каждый понимает сполна. Ты посеял в меня свои идеи — я уже об этом говорил. Говорил, что я много раз повторял твои слова и много о них думал. Ты можешь меняться до неузнаваемости сам и менять других. Знаешь, чего я испугался больше всего несколько минут назад? — он наблюдал, как я роюсь в шифоньере, выдвигая ящики, в поисках какой-нибудь приемлемой одежды для нашей попутчицы.

— Наверное, ожившего Волгу, — не найдя ничего я, повернулся к Сухрову.

— Нет. Я испугался, что если бы ты не повлиял на меня так своими словами тогда, в «колбаснике», то я — тот прежний граф Сухров — мог не заметить беду этой девушки и пройти мимо. Может быть меня даже не слишком мучила совесть, что из-за моего безразличия сгорел человек. Теперь такого не может быть, — уверенно сказал Еграм.

— Если так на тебя повлияли мои слова, которых было вовсе немного, я рад за тебя, — отозвался я, втягивая ноздрями густой запах гари, и понимая, что нужно отсюда скорее выбираться. — Скажу еще так: если бы ты был скверным человеком, но те немногие слова никак бы не пробудили тебя. Дело не во мне, Еграм, а в тебе. Ты давно был готов, чтобы стать нормальным человеком, имеющим живое сердце. Давайте поторопимся к выходу. Увы, для Артис ничего нет. Ей хотя бы прикрыться чем-то…

— Давай так, я сейчас бегом к своему «Катрану», подгоню его ближе к выходу из двора и посигналю. И вы тогда выбегайте на улицу. Посадишь ее на заднее сидение, — решил Сухров. Не дожидаясь ответа, направился к выходу.

Я же перевел взгляд на штору, прикрывавшую часть подпотолочного окна. Забрался на стол и сорвал ее. Затем, сильным рывком отделил достаточно широкую полосу ткани и протянул Артемиде:

— На, вот этим прикройся. До эрмика дойти вполне сойдет, а потом подъедем к какой-нибудь лавке и купим тебе что-нибудь.

Она снова ударилась в слезы.

— Ну чего ты? — я смотрел как, девушка всхлипывает, обвязывая бедра обрывком шторы.

— Добрые боги послали вас. Вчера целый день я молила Артемиду, чтобы она скорее пронзила меня стрелой. Я больше не хотела жить и думала, что для меня самое лучшее, это быстрая смерть. Но сейчас я очень не хочу умирать! — она затянула узел, подняв ко мне заплаканные глаза.