Ваше Сиятельство 3 (СИ)

«Астерий, ты делаешь сейчас рискованные глупости», — сказал я мысленно себе, в то время как виконтесса уже наговаривала сообщение свои родителям. — «Но разве подобные глупости не украшают эту жизнь самыми насыщенными вкусами? Добавим немного перчика. И перед Ковалевской я смогу выкрутиться — постараюсь ее не обидеть».

Возле статуи Гекаты почти никого не осталось, но возле алтарей все еще толпился народ, делая подношения, загадывая заветные желания. И круг танцующих ведьм, которых пытался поймать Пан, не стал реже. Видимо туда добавилось любительниц острых и нескромных ощущений. Возле помоста тоже царило оживление: там выступала какая-то новая актерская труппа.

Держа за руку виконтессу, чтобы не потеряться в толпе, я направился в обход загона и поднял взгляд к ночному небу. К моему удивлению вимана, до сих пор висевшая над поляной метрах в двухстах, вдруг совершила маневр и начала снижаться. Особо странным казалось то, что эта летающая машина была не частной. Светящийся сине-красный ободок над нижней палубой указывал на ее принадлежность к «Воздушному Извозу Костина» и пилот сейчас грубо нарушал правила полета и посадки. Да, такое часто делали владельцы виман, тем более господа с высокими титулами, но, чтобы подобную вольность позволил пилот службы извоза, представлялось чем-то невероятным.

А когда вимана села, едва не снеся опорой одну из палаток, и ее люк открылся, я изумился еще больше: из говорителя, служившего обычно для голосовых оповещений, раздалась громкая музыка и на трапе появилась какая-то девица. Над ней в метрах в двух-трех проступал слабосветящийся силуэт.

— Родерик! — признал я и замер, сжав ладонь виконтессы.

Глава 20

Фокусники и комедианты

Я не мог ошибиться: возле открытого люка виманы явно завис призрак. Поначалу у меня имелись сомнения: ведь часто за призрак мы принимаем оптическую иллюзию; в моем случае это мог быть блик от луча прожектора. Сделав несколько шагов в сторону и сместив внимание на тонкий план, я окончательно убедился, что там находился призрак — Родерик. А значит, дама в черном была никто иной как Талией Евклидовной — в этой одежде, тем более подсвеченной сзади прожектором, ее нелегко было узнать.

— Госпожа Элисан, сейчас нас ждет несколько минут эмоционального общения с признаками скандала, — предупредил я Ленскую и продолжил пробиваться через толпу.

— Вот как? Мне следует снова войти в роль ведьмы? Я готова, мой волшебник! — отозвалась она, тряхнув золотистыми волосами и снова надев колпак.

— Все может оказаться серьезнее, чем спектакль. Там, — я указал на даму в черном возле трапа летающей машины, — та самая баронесса, перед которой мы уже разыгрывали сцену, будто ты — моя девушка.

— Ах, да, я — твоя девушка… Разве сегодня мы плохо отрепетировали эту сцену, чтобы сыграть ее вновь для благодарного зрителя? — рассмеялась Ленская.

— Отрепетировали на отлично. И закрепим у меня дома. Но сейчас наша любовь может подвергнуться еще одному испытанию, — предупредил я, обходя парней, волочивших к алтарям черного козла. Животное, не желая предстать перед Гекатой, как могло, отбивалось, мотая головой, блея, взбрыкивая. Кто-то рядом злостно матерился.

— Наша любовь? Астерий, надеюсь, ты не шутишь надо мной? — виконтесса снова схватила меня за руку, чтобы не затеряться в толчее.

Многие собравшиеся уже не смотрели на выступление комедиантов на помосте, а повернулись к другому спектаклю, разыгрывающемуся возле виманы. Летающая машина ярко мигала посадочными огнями, и говоритель с левого борта сотрясал ночь песней группы «Мертвая Стерва». Наверное, песня была многим знакома: некоторое ряженые ведьмы подпевали и начали пританцовывать. В толпе заговорили о девушке в черном.

Талия Евклидовна, спустившись с трапа, так и стояла в свете прожектора и в лучах славы, оглядывая развернувшуюся к ней толпу. Затем она вскинула правую руку к небу и провозгласила:

— Демон Родерик, появись!

И не произошло ничего…

Тогда Талия сжала кулачок и погрозив им куда-то во тьму, сказала сердито и громко:

— Появись, бл*дь! Нормально же попросила!

Это подействовало в ночном воздухе на фоне звезд проступило светящееся облако, сгустилось, превращаясь в светящегося полупрозрачного человека. Теперь уже никто не смотрел на выступление комедиантов на помосте: изумленные, восторженные и напуганные взгляды — все обратились к Талии и витавшему над ней призраку. Толпа на какой-то миг стихла, потом зароптала столь громко, что в этом ропоте едва слышалась песня из говорителя.

Вместе с Ленской я остановился в первом ряду зрителей спектакля, устроенного баронессой. Сейчас я боролся с желанием заговорить с ней и посмотреть, что будет дальше. И время как бы терять на представления нельзя, памятуя о произошедшем дома. Но представление дает не кто иной, как сама баронесса Евстафьева.

— Эй, красотка, что еще можешь? Покажи еще фокус! — крикнул кто-то справа от меня.

— Ведьма, давай еще! — поддержали из толпы. — Теперь пару скелетов сделай!