Ваше Сиятельство 7 (+иллюстрации)

И когда изготовился, активируя в левую руку «Гнев Небес», они будто почувствовали это — развернулись и полетели в разные стороны прочь от меня. Еще несколько минут я стоял, прижавшись спиной к стене, не выходя из тонкого плана и пытаясь понять, что это было. Снова Гера? С какой стати? Ведь между нами мир, который для нее очень невыгодно нарушать. И мне невыгодно. Величайшая осознала, что такими методами от меня ничего не добьется. Тогда кто? Эринии могли напасть сами, мстя за убитых сестер и их сожженные в пещере гнезда. Может Аполлон? Ревнуя ко мне сестру, да и саму Геру, начавшую проявлять ко мне в какой-то мере теплые чувства. По крайней мере вести себя так. А может сам Перун? О, нет, тот бы не действовал изподтишка. Как бы ни было, время на размышления не было. Я опаздывал к Торопову. И вечером меня ждала Артемида.

Быстрым шагом я направился к стоянке, надеясь, что Майкл догадался пустить генератор.

* * *

Талии очень хотелось, чтобы эта английская блядь пришла в чувство, открыла глаза и увидела перед собой ее и черное отвертите ствола остробоя. В последний миг жизни она должна была увидеть, как на ней надвигается смерть.

— Очнись, шалава! Сейчас ты сдохнешь! — со всей силы Евстафьева ударила Элизабет ладонью по лицу. Вышло звонко, даже пальцы обожгло.

— Не убивай ее, — хрипло простонал Родерик. — Мы же сами во всем виноваты! — от нестерпимой боли на глаза опускался багровый туман, каждое слово давалось с трудом, но он еще добавил: — Зачем было лезть в прошлое? Тем более чужое прошлое…

Родерик, подумал, что сейчас как никогда он хочет умереть, чтобы разом прервать эти мучения. Это тело… этот титул, дом, богатства — они не нужны ему. Для человека, познавшего смерть ни один раз, они не стоят ничего. Скрипнув зубами, он простонал и то ли от боли, то ли от пришедшей мысли: самые большие глупости, которые он совершал за последнее время, были те, что он делал по просьбе Принцессы Ночи. Да, он любил ее, но все это было уже через край. Своей уступчивостью он делал хуже прежде всего ей самой.

Талия схватила Элизабет за волосы, приподняла ее голову и со всей злости ударила об пол, надеясь, что хотя бы это вернет ее в чувство. Пристрелить англичанку в беспамятстве, было бы слишком слабым наказанием для нее. За то, что она едва не убила ее жениха, Талия была готова разорвать эту похотливую дрянь на кусочки.

— Пожалуйста, не убивай ее! — теряя силы выговорил Родерик. — Мы виноваты, а не она!

— Что ты несешь, Гена⁈ Я должна это сделать это ради тебя! За тебя! За твои раны и за все прошлое с ней! — Принцесса Ночи встала, с размаха пнула Элизабет в бок и навела остробой на ее грудь.

Она была уже готова нажать на спусковую скобу, когда возле стола слева вспыхнуло золотистое сияние. Его цвет в один сместился к оранжевому. Сияние обрело форму огромного миндального зерна, которое треснуло посредине и там проступила женская фигура, облаченная в сияющие одежды.

— Аид дери! Кто это еще⁈ — выругалась Талия, отступая ближе к раненому князю.

Через несколько мгновений фигура богини перестала быть прозрачной — она полностью обрела земное тело.

— Не знаешь, кто я? — стальным голосом и как-то недобро спросила вечная Евстафьеву.

— Наверное, богиня. Знакомая, Елецкого, да? — догадалась Талия, опуская оружие, и представилась с неуместным пафосом: — Я — Принцесса Ночи. Если что, лучшая подруга графа Елецкого.

— Его подруга и женщина, которая ему небезразлична сейчас лежит на полу. Ты ее едва не убила. И все, что здесь случилось, произошло по твоей вине! — глаза Геры пронзительно смотрели на баронессу Евстафьеву.

— Ты ошибаешься. Подруга Елецкого я, а это, — Талия глянула на Элизабет, — обычная шлюха из Лондона. Она хотела увести моего жениха и пришла в наш дом с непристойными желаниями.

— Заткнись, ничтожество! Смеешь спорить со мной⁈ Я тебя сожгу вместе с этим домом, который не может принадлежать ни тебе, ни смертному, заняышему это тело! — Гера бросила негодующий взгляд на князя, взмахнула рукой, и облако полное красных искры накрыло Талию.

Госпожа Евстафьева едва сдержалась, чтобы не заорать. Ее словно сдавило, объяло пламя, проникающее под кожу и прожигающее насквозь. Слезы покатились из глаз баронессы от боли и непонимания происходящего. Все-таки она не закричала, сжала кулаки и отступила, прикрывая собой князя. Талия подумала, что если богиня нашлет на него тот же жар, то князь не выдержит — умрет. Если еще не умер. Ведь он в последние минуты не подавал признаков жизни.

— Пожалуйста, — взмолилась Талия, — не трогай моего жениха!

— Возьми эйхос! Немедленно передай сообщение Елецкому! — повелела жена Громовержца. — Скажи ему пусть бросит все и едет сюда! Скажи, что Элизабет может умереть!

Талия подчинилась, схватила со стола эйхос и, набирая Елецкого, произнесла богине:

— Он никогда не слушает мои сообщения сразу!

— В этот раз послушает! Делай, дура, что я тебе сказала! — Гера повернулась к другому углу комнаты. — У тебя нет своего ума, хотя бы слушай, что тебе говорят другие.