Ваше Сиятельство

Что касаемо прочих присутствующих лиц, знаменитая «немая сцена» из бессмертной комедии Гоголя «Ревизор» надеюсь, знакома каждому человеку, считающему себя культурным и образованным? Если так, несложно мысленно представить, застывших с открытыми ртами и в причудливых позах присутствующих. Блин, я худею!

Впрочем, если до всех присутствующих судейских информация дошла быстро, физиономия юной графини Астрахановой выражала абсолютное непонимание сложившейся ситуации.

— Ваша честь, — обратилась она к судье. — Какой еще князь? Где вы его видите?

М-да обстоятельства для судейского не самые приятные. Получив прямые указания от патриарха рода Астрахановых упечь в тюрягу наглого селянина Ваньку Силаева, посмевшего перебежать дорогу его горячо любимой дочурке и, вне всяких сомнений, имеющего прямое отношение к пропаже четырех гвардейцев рода, он и ожидать не мог, что все обернется столь неожиданным образом. Теперь, оказавшись между двумя влиятельными родами, будто между молотом и наковальней, он чувствует себя очень и очень неуютно. То, что конфликт между Астрахановыми и Засекиными неизбежен, факт непреложный, ибо информация о случившемся казусе очень скоро дойдет до Льва Григорьевича, и тот, вне всяких сомнений, потребует с отца непутевой дочери выплаты немалой виры за попытку унижения достоинства члена его рода. И никого не волнует, что в момент этой самой попытки, о моем княжеском титуле мало кому было известно. Граф, разумеется, будет вынужден согласиться, поскольку потенциалы родов политические, экономические и военные несопоставимы. Засекины просто переедут Астрахановых как тяжелый грузовик зазевавшегося на дороге кота. Вообще-то, со своей стороны, я и сам приговорил и Марфу, и всех её родственничков-людоедов к лютой смерти, ибо если не я их, так они меня. Разумеется, меня уничтожить весьма и весьма сложно, но подстроить «несчастный случай» непременно попытаются. Короче говоря, решение столь важного вопроса откладывать в долгий ящик не стоит.

Перевел взгляд на Идрисова Геннадия Олеговича, что-то подуспокоился господин уездный прокурор, не визжит, требуя заковать меня в железа, и вообще, как-то весь скукожился, хоть и до этого был невеликих статей, и постарался спрятаться за широкой судейской спиной. Как говорится, просей фишку. Теперь он в невеселых размышлениях, какими последствиями обернется для него наезд на члена княжеского рода Засекиных.

Что же касаемо всех прочих присутствующих судейских, те и вовсе с опаской отводят глаза, дабы не встретиться взглядом со странным пейзаном, неожиданно оказавшимся самым настоящим князем.

Неожиданно в воцарившейся тишине раздалось громкое:

— Так что, ваша честь, будем, наконец, ломать мозги подозреваемому? — Это крепко торкнуло чародея, коль все интересное пропустил. — Тащите-ка этого типуса в отдельный кабинет! Я его быстро на чистую воду выведу.

Впрочем, никто не засмеялся на откровенную глупость члена следственной комиссии. Только судья, гневно воззрившись на попутавшего берега прокурорского, гаркнул во всю нехилую мощь своих легких:

— Успокойтесь, Варламов, на сегодня процедура ментоскопирования отменяется. Можете отдыхать.

— Вот и хорошо, ваша честь, можно и отдохнуть. — С этими словами чародей извлек из внутреннего кармана своего лапсердака удобную для ношения металлическую флягу граммов на двести, отвернул крышку и сделал из нее пару приличных глотков. Густо так икнул, и пояснил: — Арнаутская ракия, отличное средство супротив действия стимулирующих препаратов. — И тут же засопел с присвистами, впав в глубокое дремотное состояние.

Удивительно, но никто из присутствующих даже не улыбнулся над забавным поведением изрядно наклюкавшегося чародея. Эко непонятная ситуация влияет на душевное состояние человека — не до смеха им теперь, ибо «БОЛЬШОЙ ПОЛЯРНЫЙ ЛИС» отчетливо нарисовался на горизонте. Отныне лишь Господу единому ведомо, чьей «крови» потребует князь Засекин в качестве компенсации за нанесенное оскорбление. Осознают, что всем дружным кагалом могут отправится по этапу в восточном или северо-восточном направлении. Опасаются. Я бы на их месте тоже опасался.

Сам же я еле-еле удержался чтобы не рассмеяться в голос. Превозмог себя дабы не выглядеть перед влиятельными людьми города Ертеньев неотесанным мужланом, ведь мы нынче Наше Сиятельство и позорить род обезьяньими ужимками нам невместно.

— Итак, Константин Михайлович, — я подошел к Ушакову и взял из рук растерянного председателя выездной судебной комиссии бумагу, мало ли ручонки затрясутся, порвет грамотку, восстанавливай потом, — могу ли я считать себя свободным?

— Вне всяких сомнений, Иван Игнатович… Ваше Сиятельство. — Мужчина, наконец, начал приходить в чувства, и неожиданно добавил: — Прошу Вашу Милость, в самое ближайшее время заверить Льва Григорьевича в моем глубочайшем уважении к патриарху столь славного российского рода.