Ваше Сиятельство 9 (+иллюстрации)

— Какая наглость! Елецкий! — Глория подскочила ко мне, ее губы на миг сжались, и она выдохнула: — Да как ты смеешь⁈

— Разве это не так? Мы же откровенны друг с другом, — я обнял ее и привлек к себе. Решительно, так что она почувствовала силу моих рук.

— Это не твое дело! Это вообще не имеет отношения к нашему разговору! — она попыталась вырваться.

— Успокойтесь, ваше величество! Я просто спросил. Вопрос почти невинный. У нас же с тобой особые отношения, да? Та ненависть ко мне, которой ты была полна в день нашего первого знакомства по коммуникатору, осталась в прошлом. Что пришло на смену ей? — я провел ладонью по ее спине вниз, к ее выпуклым округлостям. — Серьезные разговоры и разговоры о политике — это хорошо, но их не грех разбавить отвлеченными эмоциями. Так скажешь? Мне интересно, угадал я или нет.

— Это не твое дело! Но если для тебя это так важно, то да, — она разжала мои руки. —

На пару минут наступило молчание. Глория, поправляя платье отошла к шкафу. Я достал коробочку «Никольских», но все-таки отбросил желание закурить, и мысленно вернулся к нашему разговору. Вспоминал сказанное ей, одновременно постарался вспомнить, какие еще вопросы я желал для себя прояснить в этом очень важном разговоре.

— Скажи мне, эти таблички, которые с историей Панди, лично тебе они зачем? — спросил я, все еще вертя в руках коробочку «Никольских». — Ведь, чтобы добраться до Хранилища Знаний, помимо них еще очень много чего нужно. Все это очень полезно для империи в целом. Знания древних могут вывести науку и технику на новый уровень. Только еще раз повторю: все это — большое дело имперское. Но из твоих слов я понял, что дела империи после обиды на князей тебя не слишком волнуют. Теперь для тебя имеют значение только личные интересы.

— Елецкий, ты без сомнений очень хороший маг, но недальновидный политик, — ответила она, возвращаясь ко мне. — Любая вещь, из тех, что открывают дорогу в древний тайник — это прежде всего очень серьезный капитал, разумеется, не денежный, но политический — капитал на основе будущего потенциала развития. И он же, возможно, предмет торга в борьбе за власть как здесь в России, так в Британии. Причем в Лондоне весомость этих вещиц, как политического аргумента намного выше. Герцог Уэйн захватил таблички с древними текстами и, насколько я знаю, у тебя же он позаимствовал некие свидетельства Лагура… Бхурма, — Глория произнесла название похищенных у меня пластин неверно, но я стал ее исправлять. — Уэйн старается вовсе не во славу Британии, он старается для себя и еще кое-каких людей, метящих на престол в случае смерти Чарльза. И мне кажется, в свете последних событий вокруг престола в Лондоне, смерть принца неизбежна, а дни императора сочтены.

— Значит, для тебя эти вещи не что иное, как часть политического капитала и предмет торга, — произнес я, несколько удивленный, что Глория идет со мной на откровения гораздо охотнее, чем я ожидал.

— Все верно, — она кивнула. — У разных людей может быть разное отношение к этим реликвиям: для ученого — это историческая и научная ценность, для политика — это весомый аргумент в борьбе за власть. Указание на способность обрести древние секреты и изменить мир.

— Логично, — согласился я, удивляясь, что мне самому в голову не пришло именно такое приложение скрытой силы древних реликвий. — Только здесь, в России этот аргумент в борьбе за власть не имеет смысла. Скоро на престол взойдет Денис Филофеевич и все вопросы о власти будут окончательно сняты. Какой смысл тебе хлопотать о табличках истории Панди? Лишь для того, чтобы вручить их маркизу Этвуду в знак?..

— Дальше ни слова! Ты хочешь обидеть меня? Пока я не собираюсь передавать эти таблички никому. Я — императрица и не служу никому. Они стали бы моим личным политическим капиталом. Я знаю, что тексты на бронзовых пластинах, которые были у тебя перевести невозможно, единственный путь к тайнику древних могут указать только индийские таблички. Получив их я могла бы единолично держать доступ к тайне древних или делать вид, что держу ее, — Глория замолчала, снова повернулась к окнам, выходящим на запад, и после долгой паузы сказала. — Когда на престо взойдет Денис мне не будет здесь места. Я не собираюсь ждать старость просто сидя в Багряном дворце. Мне ничего иного не остается, как вернуться в Лондон. Разумеется, не сразу. Но очень возможно я туда вернусь.

— Уж не в качестве ли супруги Этвуда Луиса — будущего императора Британии? — догадался я.

— Будет видно, граф. Я и так излишне откровенна с тобой. Эти откровения я позволяю не просто так. Ты обязан мне помочь. Тем более, после того, что я узнала, такая помощь тебе по силам, — с уверенностью сказала императрица.

Что за напасть: я пришел в этот мир, чтобы помочь Артемиде. Затем оказалось, что я помогаю Лето. Потом Гера взяла с меня обещание, что я помогу ей. И вот теперь императрица Глория: по ее мнению, я тоже должен ей помочь.