Ваше здоровье, Господин генерал!

Авантюра имела для вас катастрофические последствия, поскольку заговор провалился, а генерал Салах Эддин Мурад и еще несколько человек расстреляны. Но также пала тень и на Францию. Франция никоим образом не замешана в этом деле, и тем не менее сердечные до сих пор отношения с вашей страной портятся на глазах.

Мы оказались здесь потому, что хотели задать вам один вопрос: кто заставил вас поверить в поддержку Франции?

Пока он говорил, глаза Османа Загари округлялись, сначала в них читалось удивление, затем недоверие, и вот взгляд стал жестким, а зрачки вспыхнули гневом.

— Так я и думал, — прошипел он ядовито. — Едва предприятие провалилось, вы стремитесь выйти сухими из воды. Так ведь всегда поступают в случае провала шпионской операции? Неудачливого агента бросают на произвол судьбы, от него отрекаются. Но это у вас не пройдет. Мы сможем прокричать перед лицом всего мира…

— Успокойтесь, не надо громких слов, — оборвал ледяным голосом Фредерик. — Попытайтесь вести себя как подобает серьезному человеку, посмотрите правде в лицо. Вами воспользовались, капитан, как и несчастным мужем вашей сестры и вашими друзьями. Вас провели. В наших общих интересах узнать, кто и как это сделал. Я повторю свой вопрос: кто заставил вас поверить в поддержку Франции?

Осман Загари встал. Сжал кулаки. Лицо его приобрело землистый оттенок, несмотря на грим, усиливший естественную смуглость кожи. Он уже собирался ответить, когда в комнату ворвался высокий негр в джеллабе и с горячностью принялся что-то доказывать Загари по-арабски.

— Он говорит, что машина готова, — тотчас же перевел Филипп Бера Фредерику, — и что необходимо немедленно уезжать, поскольку армия намеревается прочесать квартал.

— Вот видите, усмехнулся капитан Загари, — а вам скажут, что наше движение оторвано от народа. Сейчас вы среди наших соратников. Эти люди не пощадят жизни ради моего спасения. Это негры с юга, нубийцы, как и моя семья. Они готовы на все, чтобы сбросить арабское иго, от которого страдают более тысячелетия.

— Но их всего лишь горстка. Вы же не собираетесь сражаться в Омдурмане с мощной армией, вооруженной танками.

— Нет, — согласился Осман Загари несколько мелодраматическим тоном. — Я вынужден бежать, чтобы поднять факел, выпавший из рук мужа моей сестры, и перенести борьбу в другое место.

— Мне кажется, что это разумно, — одобрил француз. — И все же, если у вас еще осталось время, чрезвычайно важно прояснить ситуацию. Я жду вашего ответа на мой вопрос.

Но Загари нервничал все больше с каждой секундой. Вдали слышалось завывание полицейской сирены, раздалось несколько выстрелов. С улицы доносился торопливый топот. Высокий негр в джеллабе в нетерпении пританцовывал с ноги на ногу.

Капитан приподнял подушку, взял широкий кожаный пояс с кобурой для большого кольта, подобрал полы бубу, застегнул ремень.

— Опасаюсь, — сказал он тоном на грани истерики, — что вам придется долго ожидать ответа…

Во дворе темного цвета пикап «студебеккер» пытался развернуться, занимая исходную позицию. Лемуан понял, что от него ускользает последний в этом странном деле свидетель, а вместе с ним и след, который ведет к разгадке тайны. В мгновение ока он оценил ситуацию, не забыв об арабской встрече на высшем уровне в Каире, намеченной на 15 июня, то есть ровно через десять дней. На принятие решения ему понадобилось не более секунды.

— Об этом не может быть и речи, — категорично заявил он, а затем обратился к своему спутнику: — Дорогой Филипп, посольство и так достаточно скомпрометировано. Не хватает только, чтобы полиция застала здесь вас. Вы должны скрыться, пока еще есть время. Садитесь в машину и возвращайтесь в ваше бунгало.

Молодой дипломат посмотрел на него, словно перед ним был безумец.

Но… А как же вы, господин пол… Простите, Фредди. Что вы собираетесь делать?

— У меня нет выбора. Я еду с ним. Отправляйтесь. Объясните ситуацию Сен-Арлесу и послу. Выполняйте.

Подчиняясь приказу, прозвучавшему в последних словах Лемуана, Филипп Бера непроизвольно вытянулся по стойке смирно. Ему даже в голову не пришло прошептать «желаю удачи». Он повернулся на каблуках, прошел во двор, по которому во всех направлениях сновали люди, и скрылся в соседнем переулке.

Омдурман наполнялся все более отчетливым гулом, прерывающимся гортанными приказами и отдельными выстрелами. Все говорило о том, что суданская армия проводила чистку в негритянских кварталах. Скоро кольцо сомкнётся, и тогда…

Занавес, скрывавший дверь, приподнялся. Появилась толстая старая негритянка с одутловатым изрезанным морщинами лицом, с возбужденным и растерянным видом. Она упала на колени, целуя руку капитана. Раздраженный капитан бесцеремонно оттолкнул старуху и пошел за высоким негром в джеллабе, направлявшимся к пикапу. Фредерик Лемуан последовал за ним. Водитель уже заводил мотор. Суданец и француз оказались лицом к лицу у подножки автомобиля.

— Я уезжаю, — бросил Загари. — Оставьте меня в покое.

— Хотите вы того или нет, но я еду с вами, — холодно сообщил Фредерик. — И позвольте заверить, вы так легко от меня не отделаетесь.