Ваше здоровье, Господин генерал!

Стояла мягкая благоуханная летняя ночь. Сад утопал в лунном свете, деревья и кусты отбрасывали на газон длинные тени. Фредерик проник в роскошный холл, синеватый свет окрашивал мрамор и мозаику. У каждого жильца был свой почтовый ящик и переговорное устройство. Рядом с именами указывались титулы обитателей дома. Почти все работали в международных организациях. Мисс Мейсон жила на третьем этаже.

Он наудачу нажал на кнопку ее переговорного устройства, приблизился вплотную к встроенному микрофону.

— Кто там? — спросил женский голос по-английски.

— Могу я видеть мисс Мейсон?

— Мисс нет дома. Она не вернулась, — ответил молодой голос с сильным акцентом.

— У меня назначена встреча. Она просила подождать, если задержится.

— Хорошо. Поднимайтесь, — ответил голос.

Совсем не сложно. Так просто, что Фредерик даже растерялся: либо мисс Мейсон именно та журналистка, табличка с именем которой висит внизу, тогда широкое гостеприимство совершенно естественно и ее дом открыт для всех, либо это ловушка. Но ведь для того он и пришел, чтобы узнать об этом.

Он легко взбежал на третий этаж, позвонил в двухстворчатую дверь, выходящую на просторную лестничную площадку. Ему пришлось подождать добрую минуту, пока не раздались легкие шаги по ту сторону двери, наконец одна створка распахнулась и перед ним возникла милая и улыбающаяся горничная-эфиопка лет двадцати. Она смерила посетителя пристальным взглядом.

— Я вас не знаю, — удивилась девушка.

— Вы правы, согласился Фредерик с самой безобидной улыбкой, на какую был способен. — Я никогда здесь не бывал. Но несмотря на это, у меня назначена встреча с мисс Мейсон.

— Мисс еще не вернулась, но вы можете подождать ее в гостиной.

Он последовал за горничной в симпатичную комнату, обставленную с типично американским вкусом. Любой предмет мебели в «колониальном» стиле вполне мог быть выписан по каталогу «Сире энд Робак»[17]. Молоденькая эфиопка удалилась, убедившись, что у гостя все под рукой: напитки и курительные принадлежности. Оказанный ему прием выглядел совершенно естественным. Фредерик с легкостью узнавал обычное раскованное гостеприимство корреспондента, аккредитованного за границей.

Он подумал о том, где могла находиться в это время Хорна Мейсон. Разумеется, на каком-нибудь званом ужине. Видимо, молодая женщина не привыкла рано ложиться спать, раз служанка ждала ее в такой поздний час.

Он включил радио и попал на информационный бюллетень на английском языке. Диктор недвусмысленно выражал сожаление но поводу методов борьбы, ставших расхожей монетой на Африканском континенте. Он порицал трусливое покушение, местом действия которого сегодня во второй половине дня стала Аддис-Абеба. Он уверял, что полиция напала на след и что министр иностранных дел указал суданскому послу на тяжесть покушения на лицо, только что получившее политическое убежище и оказавшееся таким образом под защитой его императорского величества.

Суданский дипломат высокомерно отверг инсинуации и заявил, что его страна не несет никакой ответственности за происшедшее. Уже вечером 7 июня пришлось с сожалением констатировать наметившееся между двумя соседними странами напряжение.

Фредерик выключил радио, поудобнее устроился в кресле. Вынужденная пауза со всей очевидностью обнаружила его усталость. Он думал о том, насколько наполненными оказались четверо суток, последовавших за отъездом из Парижа. Его одолевал сон, он решил позвать служанку и попросить у нее кофе.

Фредерик разыскивал звонок, когда услышал, что открывается дверь в прихожую. Дверь тут же захлопнулась. В ответ на доклад служанки прозвучал незнакомый женский голос: «Мужчина? Что за мужчина? Ты его впустила?»

И вот уже открылась дверь в гостиную. Фредерик Лемуан поднялся, чтобы приветствовать хозяйку. Озадаченная Хорна Мейсон застыла на пороге.

«Ничего не скажешь, ради такой женщины можно и подождать», — мелькнуло в мозгу настоящего француза. По фотографии, на которой она сидит в купальнике на бортике бассейна, он дал ей лет двадцать пять. На самом деле ей без сомнения за тридцать. Она триумфально вступила в пору женской зрелости.

Она была удивительно соблазнительна в вечернем платье из шелкового муслина цвета зеленой морской волны, со вкусом подчеркивавшем белизну кожи и великолепную белокурую шевелюру. Декольте открывало роскошные плечи, очаровательные округлости. В руке она держала шарфик в гон платью, защищавший ее от ночной свежести.

Догадаться о причине ее очевидного удивления было довольно сложно: удивлена ли она присутствием постороннего или же личностью нежданного гостя? В любом случае она быстро собой овладела.

— Уважаемый господин, — сказала она, — я прекрасно сознаю, что журналист круглые сутки не покидает арены, но, видите ли, я вас не ждала, к тому же не знаю, кто вы такой и что вам нужно.

Лемуан тоже пришел в себя. Внезапно навалившаяся несколько минут назад усталость рассеялась, едва он почувствовал, что предстоит разыграть новую партию.