Вашингтон

Выбить англичан из занятых ими фортов представлялось почти невозможным, тем более что американцы вновь испытывали перебои с порохом. Но у Вашингтона был Уэйн, «Бешеный Энтони», способный пробить головой каменную стену. Пригласив его к себе, генерал показал ему план Стони-Пойнта, стоящего на пятидесятиметровой отвесной скале над рекой, и предложил неожиданно нагрянуть туда с отрядом из 1350 отборных пехотинцев. Уэйн не колебался: «Я штурмую ад, сэр, только прикажите!» — «Начните со Стони-Пойнта, генерал!» — сухо ответил Вашингтон. Ночью 15 июля отряд Уэйна неслышно приблизился к форту с примкнутыми штыками, чтобы не подымать стрельбу и не быть обнаруженным раньше времени. Весь бой продолжался не больше получаса: американцы ворвались в форт, заколов 63 британских солдата и захватив пять сотен пленных. Голову Уэйна оцарапала пуля, и он закричал: «Занесите меня в форт и дайте умереть во главе отряда!» По счастью, он не умер и отправил депешу Вашингтону: «Генерал, форт и гарнизон вместе с полковником Джонстоном захвачены. Наши офицеры и солдаты вели себя как люди, полные решимости быть свободными. Искренне Ваш Энтони Уэйн».

Вдохновленный этим примером, майор Генри Ли предложил Вашингтону устроить еще один рейд — на Полас-Хук на западном берегу Гудзона. Взяв с собой всего 400 пехотинцев и отряд спешившихся драгун, он выступил вечером 18 августа и, проплутав всю ночь в лесу (из-за несведущего или намеренно путавшего проводника), к трем часам утра вышел на главную дорогу. Несмотря на начавшийся прилив, внешние укрепления удалось захватить; британские офицеры и четыре десятка гессенцев заперлись в небольшом редуте; выбить их оттуда не удалось. Майор Ли хотел было сжечь деревянные постройки, но, обнаружив в них больных солдат, женщин и детей, отказался от этого намерения и отступил, забрав с собой 59 пленных; его собственные потери составили два человека убитыми и три ранеными. «Майор проявил замечательную осторожность, ловкость и храбрость в этом деле, сделавшем честь ему самому и офицерам и солдатам под его командой. Из-за местоположения форта атака на него была сложной, а успех — блестящим», — писал Вашингтон в Конгресс. Месяц спустя Конгресс поблагодарил «его превосходительство генерала Вашингтона» за проявленную мудрость, а майора Ли — за гуманность, выказанную при столь непростых обстоятельствах, наградил его именной золотой медалью и приказал выдать 15 тысяч долларов для раздачи участникам рейда.

Двенадцатого сентября французский посол шевалье де ла Люзерн со своим секретарем Франсуа Барбе-Марбуа прибыли в Фишкилл на свидание с Вашингтоном. Генерал лично встречал их на лодке и сидел у руля, демонстрируя, что знаком и с морским делом. «Ему лет пятьдесят, он хорошо сложен, довольно строен. Держит себя свободно, с военным изяществом, — записал секретарь. — У него мужественный вид, что не вредит благородству его облика. Я никогда не видел человека более естественно и непринужденно учтивого… Он задает мало вопросов, внимательно слушает и отвечает негромко и немногословно».

Желая произвести впечатление на дипломатов, Вашингтон старался держать себя как можно демократичнее, даже играл в мяч со своими адъютантами, чем поразил французов. К обеду на берегу Гудзона поставили овальный шатер с темно-зеленым пологом — так близко к воде, что волны порой ударялись о колышки. Музыканты исполнили попурри из французских и американских военных маршей. Тосты провозглашали адъютанты; Вашингтон велел дать пушечный залп за здоровье Людовика XVI и Марии Антуанетты.

Улучив момент, Вашингтон спросил Барбе-Марбуа, не видал ли он во Франции Лафайета, и когда тот ответил утвердительно, добавив, что подвиги маркиза заслужили похвалу короля, а о Вашингтоне он отзывался с «нежной почтительностью», генерал покраснел, как «любящий отец, которому расхваливают его сына». «Из глаз его брызнули слезы, он схватил мою руку и едва мог выговорить: „Я не знаю более благородной и тонкой души, я люблю его, как родного сына“».

Произведя на французов благоприятное впечатление, Вашингтон, тем не менее, так и не добился удовлетворительного ответа о планах военной кампании. В начале сентября в Чарлстон прибыло несколько французских кораблей, а с ними — известие о том, что д’Эстен направляется в Джорджию. 11 сентября генерал Бенджамин Линкольн с двумя тысячами солдат выступил в Саванну, чтобы отбить ее у англичан при поддержке французского флота. Вашингтону же сообщили, что французы идут на север, и он даже послал Генри Ли встречать их в Нью-Джерси. На следующий день после обеда с послом он написал д’Эстену, что британцы довели свои силы в Нью-Йорке до пятнадцати тысяч солдат, и поинтересовался, намерен ли граф атаковать Нью-Йорк. Ответом ему было молчание, и Вашингтон в письме Джеки Кастису даже посетовал на неверного союзника.