Вашингтон

Не вызывает никаких сомнений, что Вашингтон не рвался командовать. Высокая честь ввергла его в глубочайшее уныние. Утешало разве то, что удар не настиг внезапно. 18 июня он пишет прощальное письмо жене, душераздирающий перифраз его речи конгрессу. Главнокомандующий молит не омрачать его духа еще более тягостными письмами из дому. В другом письме родственнику Б. Бассету он заверяет: «Я могу отвечать только за следующее: твердую уверенность в правоте нашего дела, прилежное исполнение его и скрупулезную честность. Если это не заменит способностей и опыта, дело пострадает и еще вероятнее — моя репутация». Прямой и суровый человек, он не сдержался перед Патриком Генри. Со слезами на глазах, дрожащим от волнения голосом Вашингтон сказал: «И попомни, мистер Генри, мои слова — со дня вступления в командование американскими армиями я датирую начало моего падения и гибели моей репутации».

Каковы бы ни были опасения самого Вашингтона, в Филадельфии верили в него. 21 июня город бросил прощальный взгляд на генерала, отправлявшегося на войну. Он возглавил блестящую процессию — гарцевала легкая кавалерия в мундирах с иголочки, по-медвежьему топали ополченцы, скрипели колеса бесчисленных карет — главнокомандующего провожали члены конгресса. Карета Д. Адамса затерялась среди других. Массачусетский политик с внезапно вспыхнувшим острым чувством зависти припомнил свои заслуги. «Я бедное создание, — написал он любящей жене, — истощенный литературной работой ради моего хлеба и моей свободы, в подавленном состоянии духа и слабый телом, вынужден отдать другим лавры, которые посеял, другие будут есть заработанный мною хлеб — общее дело». Вероятно, не один Д. Адамс среди членов конгресса предавался размышлениям такого рода. Они все почитали себя стратегами, и каждый имел свой план войны. Догадывался ли об этом Вашингтон, ловко сидевший в седле и смотревший поверх голов непроницаемыми стальными глазами?

Генерал Вашингтон

Предстояла длительная суровая борьба с сомнительным исходом. Было известно, что ресурсы Британии, в сущности, неистощимы, ее флоты покрывали океан, а войска увенчали себя лаврами во всех уголках земного шара. Не будучи нацией, никому не известные как народ, мы не были готовы. Денег, нерва войны, не было. Пришлось ковать меч на наковальне необходимости...

Если у нас и были неизвестные врагу тайные ресурсы, то они состояли в непоколебимой решимости наших граждан, осознании правоты нашего дела и уверенности, что бог не оставит нас.

Д. Вашингтон на склоне лет

Главнокомандующий со свитой еще скакал к армии, а она уже дала самое кровопролитное сражение войны за независимость — у Банкер-Хилла.

В конце мая 1775 года королевский флот доставил в Бостон подкрепление из Англии. Гарнизон увеличился до 6,5 тысячи человек. С флагманского фрегата на берег сошел великолепный триумвират — высокомерные английские аристократы генерал-майоры У. Хоу, Г. Клинтон, Д. Бергойн. В Лондоне они понаслышались о нерасторопности Гейджа, а попав в Бостон, вознегодовали — толпы совращенной «черни» обложили войска его величества, отощавшие на скудном рационе. Этим трем генералам было суждено сыграть главную роль в проигрыше Англией войны в Америке. Но кто мог предвидеть будущее?! А пока лихой триумвират настоял на том, чтобы выдвинуть вперед английские позиции, укрепив высоты Дорчестер к югу от города.