Вашингтон, округ Колумбия

В дальнем конце комнаты стоял Питер Сэнфорд, с большим животом, но крепкий, громадный и — для Клея — совершенно непостижимо как здесь появившийся. Они, безусловно, стали врагами. Смерть Инид довершила это превращение. Но когда они встречались в обществе, Питер был с ним любезен, и Клей еще не стал жертвой тех колючих фраз, на которые его шурин был большой мастер, отрывистых и безрассудно смелых реплик, обличавших то, о чем и упоминать-то было не принято. «Американская мысль» пока обходилась с Клеем весьма мягко, это значило, что он был замечен, но и только. Несмотря на внешние проявления дружелюбия, ясно было, что Питер его ненавидит; это несколько утешало Клея, ибо человек, который ненавидит, неизбежно оказывается в невыгодном положении, во всяком случае в политике, если не в жизни. С годами Клей приучил себя, и не без успеха, избегать ненависти даже к своим оппонентам.

—    А, это ты, Питер! — небрежно сказал Клей.— Это мой шурин,— пояснил он. Раздался тревожный смешок журналистов, знавших об их отнюдь не приятельских отношениях. Гарольд Гриффите в растерянности отступил назад и прислонился к стене, словно защищаясь от возможного попадания рикошетом.

—    Я хотел бы знать,— сказал Питер,— почему вы так уверены, что сенатор...

—    Видишь ли, Питер, ты понимаешь, что я не могу раскрывать некоторые источники информации, как, впрочем, и ты, и любой журналист. Разве я не заявил, что мне не к лицу говорить за Бэрдена Дэя? И разве тот факт, что я выставляю свою кандидатуру, не доказывает, что он этого не сделает? — Это была ошибка. Никогда не следует слабейший аргумент подавать в виде вопроса.

Клей хотел продолжать, но у Питера оказалась слишком быстрая реакция.

—   Нет, не доказывает. Это доказывает лишь одно: что свою кандидатуру выставляете вы...

—   Но я никогда не выступил бы против него.

—   Но предположим,— Питер повысил голос, и Клей позволил ему заглушить себя. Ему ничего не оставалось, как разыграть из себя жертву и попытаться вызвать к себе сочувствие.— Предположим, что сенатор Дэй свою кандидатуру. Что вы тогда сделаете?

Комната замерла. Риск был велик. И Клей пошел на риск.

—   Сенатор Дэй свою кандидатуру для переизбрания. Но...— Клей сделал паузу. И решился: —...Если он выставит свою кандидатуру, я, конечно, сниму свою. Дамы и господа, благодарю вас.

Клей быстро прошел к двери. Выиграл или проиграл, он попадет на первые полосы газет. Следом за ним, столь же стремительно, из комнаты выходили корреспонденты.

—   Но как же мы из этого выпутаемся? — Блэз совсем потерял голову.— Бэрден выставляет свою кандидатуру. Ты это знаешь. И все это знают.

Клей не слушал его; он говорил по телефону.

—   Послушайте, это очень важно. Вы должны найти сенатора. Понимаю, у вас свои порядки. Прекрасно. Жду вашего звонка. Я в кабинете мистера Сэнфорда.

Клей положил трубку и ответил Блэзу:

—   Я это улажу. Не беспокойтесь.

—   Как ты можешь это уладить?

Но Клей повернулся спиной к разгневанному Блэзу и выглянул в окно. Девятая улица при дневном свете казалась убогой.

Блэз продолжал говорить:

—   Тактически верным было бы сказать: «Он, по-видимому, не будет добиваться переизбрания», подразумевая, что он болен и стар, но заявить, что ты уступишь ему, если он выставит свою кандидатуру, тем более, что отлично известно...

—   Там был Питер.— Пока Клей говорил, какая-то ярко размалеванная девица остановила двух морячков у входа в гриль-бар «Старый доминион».— Это он подпустил мне шпильку. Он задал вопрос, на который я должен был ответить. Похоже, он собирается ставить нам палки в колеса.— Клей смотрел на отражение Блэза в окне. Блэз крепко сжимал рукоятки кресла, словно пациент при виде бормашины или пассажир падающего самолета.— И я не думаю, что вы сможете как-то на него повлиять.— Это было утверждение, а не вопрос.

—    Нет,— отрывисто бросил Блэз.— Он поступает, как ему заблагорассудится.

—     Понимаю,— настаивать не было смысла. Достаточно того, что он упомянул о Питере. Тем временем девушка ушла с одним из моряков, а второй скрылся в баре, где Клей однажды подцепил девушку из города Рели. Он привел ее в свой кабинет, и они занимались любовью на диване. Она не носила чулок и отказалась взять деньги. Вспомнив о ней, Клей вдруг захотел стать тем морячком в баре, почувствовать себя свободным, подцепить девушку, заниматься с ней любовью и не слушать Карла, своего секретаря, который только что, встревоженный, появился в комнате.

—    Результаты последнего опроса.