Вася-капиталист

У станции Вася вполне равнодушно прошел мимо таких соблазнов, как леденцовые петухи на палочках и медовые маковники, нарезанные аппетитными квадратиками. Их продавали торговцы-частники. Раньше Вася всегда любил покупать таких петухов, не только себе, но и товарищам, если хватало денег, — большим дураком был, столько денег зря потратил… А что такое — петух?.. Съешь его, и ни петуха нет, ни денег. А теперь лежат они спокойно в кошельке за аквариумом!..

Несколько мальчишек-голубятников, увидев Васю, ринулись было к нему, таинственно шепча: «полтавский, огненный», «синешалый», но, убедившись, что голубями Вася не интересуется, опять собрались в кучу, продолжая спор, доступный лишь специалистам.

На солнечном припеке у стенки какой-то мальчишка печального вида торговал облезлым чижиком в клетке. Как потом выяснилось, этот чижик принадлежал не ему, а компании владельцев, состоящей из двух человек. Один был длинный и косой, другой — маленький, подвижной и веселый. Длинного звали Семафор, а маленького — Фунтик.

Компаньоны прохаживались в отдалении, грызя семечки и делая вид, что к чижику никакого отношения не имеют. На это у них были особые причины.

Рыбками никто не торговал.

От нечего делать Вася спросил у печального мальчишки, сколько стоит чижик.

— Трояк… — сказал мальчишка безразлично, но компаньоны оживились и приблизились.

— Трояк за такого облезлого? — удивился Вася.

— А ты думал, за так тебе отдать? — сказал Семафор. — «Облезлого…» А ты сам не облезлый? Этот чижик выдержанный! Не понимаешь — отойди!..

— Да он сдохнет скоро…

— Тебя переживет! Выдержанный, тебе говорят! — угрюмо сказал Семафор, а Фунтик еле удерживался от смеха, разглядывая Васю, словно какое чудо. Семечки он грыз необыкновенно ловко и быстро, как кролик или белка: подавал их в одну сторону рта, а с другой — непрерывной лентой выползала шелуха и падала на землю. Семафор же просто плевал в разные стороны.

— Сколько дашь? — спросил Семафор.

— Нисколько, — сказал Вася. — Он мне не нужен. Я пришел рыбок поглядеть.

Компаньоны перестали грызть семечки и переглянулись.

— А какие тебе нужны рыбки?

— Никаких. Я сам хотел продать.

— А каких ты хочешь продать?

Вася сказал.

— А сколько их у тебя? Мы возьмем, если дешево, — сказал Семафор.

— Я и пришел узнать, почем они. Я, может, сам торговать буду!

Фунтик перестал сдерживать смех и прыснул, будто Вася сказал что-то очень смешное, чего он давно ждал.

— Чего смеешься?

— А ты… хи-хи-хи-хи… — покатывался Фунтик, — в детской комнате не был?

— В какой еще детской комнате?

Фунтик веселился все больше:

— А в такой, хи-хи-хи-хи, в милиции есть такая, хи-хи-хи!.. Семафор, вот тип, а? Не знает, где детская комната, хи-хи!..

Про детскую комнату Вася слышал, но никогда там не был и не собирался быть.

— Ну и что?

— А то! А то: выйдешь ты с рыбками, а тебя — за хвост и туда! А там — хи-хи-хи!.. — Полина Петровна, старший лейтенант… Скажет: «Здравствуй, мальчик, как твоя фамилия, из какой ты школы, рассказывай свою автобиографию…»

— Запишут тебя, и — готов! — угрюмо сказал Семафор. — Это у них называется: поставить на учет. Вообще там много всяких процедур…

Семафор злобно плюнул шелуху и пригорюнился, вероятно вспоминая, как его самого ставили на учет в детской комнате, и, судя по выражению Семафорова лица, во всех тамошних процедурах ничего радостного не заключалось.

— Пошли в сторонку, сядем, побеседуем… — предложил Фунтик.

Они отошли и уселись на поломанный заборчик.

— Эй, раб! — что было мочи заорал Фунтик. — Крепостной!

Мальчишка возле клетки с чижиком встрепенулся:

— Чего?

— Подь сюда!

Мальчишка приблизился.

— Беги, прикури у кого-нибудь! — распорядился Фунтик, давая ему папиросу. — В темпе!

Мальчишка медленно побрел вдоль сараев, что-то недовольно бурча себе под нос, высматривая, к кому можно обратиться, и скрылся за углом.

— Наш раб! — объяснил Фунтик. — Общий, на двоих…

— Это называется в истории для средней школы — кабальный человек, — добавил Семафор. — Он у нас в кабале…

— Как так?

— Очень просто. Задолжал, змей, а отдавать — денег нету… Поэтому мы решили обратить его в рабство, по закону капитализма…

— Это называется — крепостное право… — поправил образованный Семафор.

— Все равно…

— Как же он вам задолжал? — заинтересовался Вася.

— Помаленьку, — сказал Семафор. — Двух синиц брал, одну кошка у него съела, другую маленькая сестренка выпустила… Потом брал рыб… Словом, полтора рубля задолжал… Теперь говорит, в именины ему сколько-то подарят. А пока пускай на нас поработает…

— У меня один такой тоже есть… — поделился своей заботой Вася. — Тоже рыбок набрал, а платить — нету…

— С такими нечего церемониться! — сказал Фунтик. — Куда же он, змей, провалился? Раб!!! — заорал он так пронзительно, что захотелось заткнуть уши, в которых что-то даже тоненько зазвенело.

— Ну и голос у тебя! — удивился Вася. — Где только помещается!

— Голос у меня мощный! — самодовольно сказал Фунтик и стукнул себя кулаком в петушиную грудь: вот, мол, он у меня где!

Раб появился из-за угла, спотыкаясь и неумело раскуривая папироску. Он с облегчением вручил ее Фунтику и начал отплевываться.