Вася Красина и Бюро Изменения Судеб (СИ)

Буров в ответ криво усмехнулся. Кажется, он не в первый раз видел, как маленькая мышка пытается прыгать на кота, решив, что именно она управляет. Ну и ладно. У мышки есть острые зубки. Мышка настроена очень по-боевому. Нет ничего, что нельзя будет исправить.

— Это мне решать можешь ты или не можешь остаться в моем бюро.

— У меня испытательный срок!

— Ты его не прошла!

— Дело еще не закончено. Подумаешь, Алия разозлилась. Все может вмиг измениться. Всякое в жизни бывает.

— Для тебя дело закончено. Это была моя ошибка привлечь тебя к выполнению. И я намерен ошибку исправить. Твоя глупость должна быть наказана, а если произойдет трагедия… А вероятность этого сейчас как никогда высока, то твой вклад в нее был весьма и весьма впечатляющим! Живи теперь с этим, Красина!

Буров злился, он был даже жесток, говоря мне эти слова, но я тоже злилась и по-прежнему считала, что имею право на шанс.

— Все ошибаются. Все без исключения. А если бы все получилось? Что тогда? Вы бы меня похвалили?

— Не получилось! Я знал, что не получится.

Буров выдохнул и… успокоился прямо на глазах. Только что клокотал, как паровой котел, готовый вот-вот разорваться, разнеся меня в клочья, и вдруг глаза посветлели, черты лица стали мягче. Буря куда-то ушла, будто ее не бывало.

— Я предупреждал тебя не просто так, — гораздо тише продолжил он. – Все жертвы очень упрямы. Ни одна жертва не захочет так сразу поверить в то, что ей неприятно. Правду никто не любит. Быть честными с собой и доверять себе, а тем более кому-то еще, способны единицы. Вы, люди, так любите заблуждаться, что готовы чем угодно оправдывать свои дешевые фантазии. Вам лишь бы повод дай. Ты дала хороший повод, устроив ей день откровений без доказательств.

— Вы мне их не дали. Доказательства.

— Потому что сказал, что мы не будем вмешиваться в их дела. Что я сказал непонятно? На каком языке я должен был это сказать, чтобы меня ты услышала?

— Почему в дела одних мы можем вмешиваться, а в дела других нет?

— Почему вода течет, а огонь горит, Василиса? Как ответишь правильно на этот вопрос, тогда и на свой ответишь, – произнес Буров. – На этом все. Достаточно с меня объяснений. Настя, что у тебя с Воробьевой?

Буров отстранился, переключил внимание на другую тему, показывая, что не намерен со мной разговаривать. Посмотрев на меня, Настя пожала плечами, показывая, мол, извини, пора и делами заняться, перевела взгляд на Бурова, как вступилась Алена:

— Михаил, Василиса права. Нужно подождать с увольнением. Еще дней шесть или семь. Пока все не завершится.

— Вы собираетесь оспаривать мое решение, Алена?

Буров недобро прищурился. Вот тут я почувствовала напряжение в полной мере, заныли затекшие мышцы. Оказывается, все это время я была натянута как струна в ожидании приговора. И вдруг поддержка со стороны, которую я не ждала. И новая надежда забрезжила, что получится все исправить.

— Василиса новенькая и неопытная, — заговорил и Максим. – В следующий раз будет гораздо внимательнее. Никогда не знаешь, к чему приведет тот или иной поступок заранее. И как сложится цепь событий в дальнейшем. Все, что не делается, к лучшему. Я в это верю. Это всегда срабатывало.

— Вообще, вероятность наступления события осталась той же, — произнес Глеб, что-то проверяя в планшете. – Ну, подросла на пару процентов пока. Это может быть погрешностью программы. Клиентка не придала значения словам Василисы. Считай, они улетели в пустоту. Это как ложный ход, который не повлиял на игру. Можно не замечать.

— Михаил, я тоже поначалу ошибалась. Вам ли не помнить?

Настя. Она тоже решила заступиться. Тут Ирина поднялась с диванчика, важно пригладила волосы, привлекая внимание. Выдержала паузу, явно решив высказаться по теме вопроса.

— Ответственность за проступки всегда надо нести в должной мере. Михаил прав.

— А мне все равно, — с усмешкой из-за своего стола добавила Елизавета Андреевна. – Я вот скоро уйду, а вы даже и не заметите. А ваша новенькая Василиса, если хотите знать, ленивая к офис-менеджерским делам, все боится перетрудиться. Пользы от нее будет мало. Молодая же. Я бы назначила штраф, а потом простила. Но вам решать, Михаил. Вы же главный тут.

— Значит, бунт? – спросил Буров, прищурившись.

Он обвел глазами сотрудников, задерживаясь на короткое время на каждом. Оценивал, что-то думал. Все молчали, глядя на него с интересом, а мне хотелось коллег расцеловать. Обнять, поблагодарить за поддержку. Алену, Глеба, Макса и Настю. Совсем чуть-чуть Елизавету Андреевну, что думала вперед о себе. Пивнова надеялась, что ее попросят остаться на рабочем месте, подчеркнула мою никчемность и тут же проявила лояльность. Чтобы ни с кем не поссориться.

Не ожидала, что они так заступятся. Это было приятно.

— Значит, бунт, — уже утвердительно произнес Буров с самодовольной улыбкой. – Ну, хорошо. Тогда я снимаю с себя всякое руководство пока еще нашей стажеркой, — потом повернулся ко мне: — В дело влезать не смей. Через шесть дней напишешь заявление и навсегда покинешь это место.

— Я не смогу сидеть без дела.