Вася Красина и Бюро Изменения Судеб

На лице Тимура не было ни тени сомнений, ни тени раскаяния. Он равнодушно смотрел на слёзы, что стекали по её щекам, в глазах горело удовлетворение собой, своей властью. Тимур ей упивался сейчас. Царь и бог в семье. Самый главный.

— Ты еще знай, Алия, — добавил он. — Если я узнаю, что ты с кем-то встречалась, я вырву внутренности из твоего живота и скормлю их дворовым собакам.

— Тимур!

— Закрой рот. И заткни своих спиногрызов. Я устал, и мне надо поспать. Я тебя предупредил, поняла?

Он оставил её одну, ушёл в спальню. Конфликт себя исчерпал. Испорченная визитка тлела в кухонной раковине. Алия вскинулась, бросилась к ней, открыла кран, пытаясь спасти то, что осталось. Взяла в руки обугленный кусочек картонки и увидела, что ничего не осталось, кроме пары букв «Б» и «Ю» и цифры восемь, и снова расплакалась. Горько, по-бабьи, тяжко так. От несправедливости мужа, от разрушенных надежд, от растоптанных чувств из-за грубости любимого человека.

Она все для него, а он… Совершенно ее не ценит, считает своей вещью, которой вправе распоряжаться по своему усмотрению.

За окном светило осеннее, все ещё теплое солнце, но даже оно растворилось в сумерках плохого дня. Её личного плохого дня. Её несчастья.

Вместе с ней всё еще плакала Бибка.

Не всякая неудача является поражением, но может стать волшебным пинком

Бракса вернули домой, а потом Буров привез меня в офис. Пока ехали обратно, начальство всю дорогу молчало, несмотря на мои неуклюжие попытки хоть как-то завязать разговор. Радость об удачном знакомстве разбивалась о равнодушную стену, а максимумом из сухой тишины стала одна лишь фраза, в общем-то, не лишенная смысла и остудившая мой пыл получше ледяного дождя.

Михаил сказал:

— Не говори «гоп» и не забывай про откат, который с высокой вероятностью совсем скоро случится.

Ох уж этот откат! Вот что еще за откат? Алия выглядела вполне себе довольной жизнью. Да, немного загруженной бытовыми делами. Еще бы не быть ей загруженной! У нее две малышки, сама беременная, муж и хозяйство. Забот невпроворот, объяснимо. Не то что я — бобылиха. Ни мужа, ни детей, одна слюнявая счастливая собака и небольшая квартирка, доставшаяся по наследству от бабушки.

— Приехали, — констатировал Буров на парковке возле здания с номером восемьдесят семь на Верховенской. — Пообедай, потом поднимайся. Алене скажешь, чтобы проверила Шурзину.

— А вы?

— Без меня.

И куда-то уехал. Поэтому минут через сорок я вернулась на работу одна. Андреевна встретила меня самодовольной ухмылкой, предвещавшей интересное времяпровождение в сфере моих непосредственных обязанностей будущего секретаря.

Предчувствие не обмануло…

— Нагулялась? Теперь разбери и выброси лишние письма из папки «Спам», — распорядилась она, выдав мне записанные на бумажке пароли от почты и достав из-под полы ноутбук. — И проверь входящие.

— Входящие новые могу проверить, но при чем здесь спам? Ведь это вы передаете мне свои обязанности? Вот и наведите порядок на корпоративной почте перед уходом.

— А я смотрю, наглость — второе счастье?

— Однозначно. Особенно если люди не умеют отказывать.

Да-да, с меня как от козла молока не дождешься, тем более когда обесценивают. Просить надо по-человечески, тогда с высокой вероятностью и помощь придет. Хотя даже это не точно, если есть дела поважнее.

Андреевна смерила меня недовольным взглядом, недвусмысленно дав понять, что отказывается считать себя проигравшей. Чему я вовсе не удивилась. Мастера перекладывать свою ответственность на других людей никогда не любят признавать свои ошибки, находя для оправданий любые причины. Секретарь Бурова не была исключением, я ей не слишком нравилась, но оснований для таких чувств не находилось. Разве я ее чем-то обидела? Всего-то отстояла свои границы, на что имела полное право.

— И как же ты будешь определять, какие письма заслуживают быть удаленными, а какие нет? — ехидно спросила она.

— Это станет понятно, когда я увижу, что именно в спаме осталось. До того момента, как вы перенесете отобранные письма в основной раздел. Но даже там будут видны отправители.

— У нас в офисе кофе заканчивается, — процедила она, сменив тему. — Сахар, молоко, крекеры тоже надо проверить. И канцелярские. Узнать у всех, что кому надо. Или скажешь, что это тоже я делать должна?

— Могу узнать и заказать, конечно. Просто дайте мне список поставщиков или сайты.

— В черном блокноте, — опять сменила тон Андреевна, показав на книжку, стоявшую в держателе для документов, и уже елейно продолжила: — Надеюсь, ты с этим самостоятельно справишься. А то здесь много любителей дергать меня по пустякам. Вечно лезут с вопросами. Глупыми.

— И что для вас является дерганием по пустякам? Хочу понять, в какой момент ваши коллеги становятся глупыми.

Моя дружелюбная улыбка ввела Андреевну в ступор. Она сначала задумалась, а когда поняла смыслы, заложенные в моих словах, то раздула ноздри и подчеркнуто-уважительно фыркнула:

— Занимайтесь делами. Мне некогда.