Вася Красина и Бюро Изменения Судеб

— Тогда конечно, — неожиданно поддержал Буров Ирину, но в его глазах заплясали веселые искорки. — Что толку брать его с собой. Все равно не оценит.

— Вот я и не взяла. А путешествие с тобой — совсем другое дело.

— Со мной нельзя. — Тон Бурова вдруг изменился, стал жестче и много прохладнее. — Я не встречаюсь с замужними женщинами. Ты себе что-то придумала.

Упс. Круглое светлое лицо Ирины вдруг покрылось розоватыми пятнами, когда она вдруг поняла, как просчиталась. Это что она себе такое нафантазировала, раз решила пойти на абордаж, не стесняясь коллег? К своему стыду, я даже испытала нечто похожее на злорадство, но реакция меня испугала, вдруг приоткрыв нечто темное, ставшее неприятным открытием. Какая-то гаденькая часть меня вдруг порадовалась чужому несчастью. Это что же со мной такое? Я на миг отвернулась, пытаясь справиться с чувствами.

Помимо меня озорной смешок от всех спрятал Глеб, который в этот момент стоял за креслом Андреевны. Ехидно улыбалась Андреевна, даже не скрывая насмешки. Вот это обмен интересами! Но еще более ценным в моих наблюдениях оказался взгляд начальства, под которым мы все оказались. Он, как лезвием, скользнул им по нам всем, оценивая наши реакции. Это что же? Преднамеренная провокация? Ведь Михаил мог и по-другому ответить, щадя чувства Иры. Зачем он так резко и прямо, да еще перед всеми?

— Но я ничего такого и не имела в виду! — смеясь, попыталась отступиться Ирина. — Что такого в дружеской поездке? С нами может кто угодно поехать. Вот Настя тоже хотела. И Глеб. И, может, даже Василиса захочет. Василиса, ты в Париже была?

— Нет. Но когда-нибудь побываю, — произнесла я и решила спасти ситуацию, хоть немного ее разрядить. — С шефом или без. Как получится. И цыганский табор захватим.

Да, это тот еще юмор, но эти мысли были первыми, что пришли в голову. Импровизация.

— С цыганским табором я точно никуда не поеду. Только если вдвоем, — ответил мне Буров и засмеялся.

Ирина совсем пошла пятнами. Шутливый ответ Михаила и смех ей не понравились даже больше отказа. Буров и так проводит со мной все последние дни, решая проблему Шурзиной. Ох… Не шутил бы он так со своей бухгалтерией. Как бы чего не удумала Мелких в порыве растрепанных чувств. Насколько же шеф самоуверен и, наверное, разбирается в цифрах, раз ничего не боится.

Михаил повернулся к Насте, которая, надо отдать ей должное, все это время сидела в кресле с невозмутимым лицом. Ничто не выдавало ее эмоций, никакой реакции, или… я могла их не заметить. Настя будто чего-то ждала, отрешенная и наблюдающая.

— Что с Петей? Решили проблему?

— Все отлично, — ответила Настя. — Мы довели обоих Филинов до Перекрестка. Теперь все должно измениться. Для мальчишки — так точно.

— Я видел. Вероятность увеличилась, но пока недостаточно. — Буров стал крайне серьезным. — Отличная работа, Настя. Теперь проследите за тем, чтобы директор школы выполнила обязательства, вызвала родителей и провела нужную беседу с ними и их детьми.

— Как скажешь. Сегодня же этим займусь.

— И передай Максу, чтобы проследил за Шурзиным Тимуром. Сегодня. Нужно узнать, чем он занимается вне работы. Отчет мне на стол. Теперь жду подробностей субботы.

Буров слушал обстоятельный рассказ Кошкиной, я же пыталась понять, что со мной произошло. Чтобы не привлекать к себе внимание, пошла на кухоньку, залила чайный пакетик с бергамотом кипятком в любимой чашке, задумалась.

Как так получилось, что я вдруг испытала злорадство, а следом за ним — чувство стыда? Я казалась себе гадкой, никчемной. Эмоции отравляли, лишали внутренней гармонии, постоянства счастья, что требовало во всем разобраться. Тут же. Прямо сейчас.

Внутренний баланс прежде всего достижим, если любишь себя. Как сказал Макс в субботу: «Для начала пойми, кто ты есть. Полюби себя во всех проявлениях, прости себя за то, что мучает, и научись жить настоящим».

Любить себя во всех проявлениях. То есть принять злорадство и наслаждаться этим. Серьезно?

Но мне не нравится, что я такая… Почему я так реагирую? И ответила сама себе: «Потому что ты, Василиса, животное. И решила конкурировать за внимание шефа с другой красивой самкой, вот и обрадовалась ее провалу, глупышка». Вот так себе честно ответила. Да. Ведь с честности все начинается.

В таких реакциях нет ничего плохого. Мы же все человеки. Любить себя даже гадкой — вот это задача! И все же… Что-то внутри все равно никак не хотело успокаиваться. Ответов этому «Что-то» было совсем недостаточно. А что тогда «Это» хотело внутри меня?

Оно хотело больше не испытывать подобные чувства. Ни злорадство, ни стыд. И как этого добиться? Я лихорадочно думала.

Всё токсичное отравляет внутри, заставляет нервничать, даже болеть, не говоря о последствиях в виде ненужных событий. Это не о любви к себе. Совсем не о любви. И как найти ответ?

На минуточку стать «Ириной»? Попробовать понять, почему она это сделала? Так?

Да, я бы так себя не повела, еще и напоказ! Она сама несет ответственность за свое поведение. Думать надо, что делаешь. Но, если бы я так себя повела и так прилетело от шефа… Мне было бы неприятно.