Вася Красина и Бюро Изменения Судеб

— Запись на послезавтра. Конечно, хочу. Приоткрыть эту тайну пораньше.

Признаться честно, я не знала, что делать и что ей говорить. Буров тоже молчал, и не спросишь. Время беседы неумолимо истекало, часы обучения Анели и Бибки заканчивались, пора их уже забирать у воспитателей.

Алия встала со скамейки, за ней поднялась и я. Так и не набралась смелости, чтобы рассказать правду о Шурзине. Воплотить в жизнь задуманное оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось вначале. Вероятно, потому что не было поддержки от Бурова. А, может, потому что он сидел в ухе, как клещ, и за всем наблюдал. А еще такая информация — это новая боль, которую я увижу в карих женских глазах. Кому понравится выполнять роль посланца плохих новостей? За это даже убивали когда-то.

— Ты можешь звонить мне в любое время, писать. Если будет нужно, — произнесла я на прощание. — Меня это не затруднит. Семьи нет, только собака. Так что буду рада, если чем помогу. Хотя бы выговориться. Если захочешь.

— Я знаю, Василиса. Спасибо, — поблагодарила меня в очередной раз Алия. — Скоро все изменится. Тимур меня любит. Он так говорит. И он хочет сохранить отношения.

В ответ на это я улыбнулась. Не радостно, скрывая тяжесть в душе. После этих слов мы расстались. Как только я покинула закуток возле «Агуши», исчезнув из поля зрения Алии, решила поговорить с Михаилом. Уж очень он был какой-то немногословный сегодня, а разговор с Шурзиной показался мне неконструктивным, даже как будто пустым. Изменений никаких не предвиделось, а Буров, мой дражайший начальник, был в этом первым повинен! Он мог изменить все уже сейчас, но почему-то лишь наблюдал.

Тимур изменял жене. Я не верила в его желание идти к специалисту, меняться. Интуиция подсказывала, что муж Алии просто пустил пыль ей в глаза, затуманив бдительность и спустив конфликт на тормозах. Как раз Шурзина все должно устраивать. Алия как жена очень удобна: тиха, мила, терпелива, покладиста, из кожи вон изворачивается, чтобы ему угодить. Зачем в жизни что-то менять? У него все прекрасно. Я не верила в его любовь, потому что были на то доказательства. А время шло. До поворотной точки оставалось меньше недели.

— Михаил, вы здесь?

Я решила зайти издалека, а там, если получится, снова перейдем к Алие. Если нет, придется брать на себя ответственность за разговор с ней и делать. Не сегодня, так завтра. Жаль только, что разговор будет без доказательств, буквально на честном слове.

— Только у меня ощущение, что мы находимся в тупике?

«Только у тебя. Я сейчас возле бассейна».

— В прошлый раз вы тоже так говорили.

«На этот раз я собираюсь плыть стометровку, как только мы договорим. Что ты хотела узнать?»

— Почему люди так любят страдать? Все, с кем я общаюсь, придумывают себе проблемы, жуют их месяцами, годами, как надоевшую, но любимую жвачку, и обвиняют в них все и всех подряд. Алия мучается. Елизавета Андреевна. Семейство Филинов. Ирина. Это же ужас какой-то. Каждый из них может изменить жизнь, но никто не торопится что-то менять. Откуда такая нерешительность? Почему? Я не понимаю.

«Люди могут и не страдать. Это их выбор».

— Зачем они выбирают страдания?

«В этой матрице души учатся».

— Чему?

«Себя любить, Василиса. Безусловно и преданно, в согласии с вселенским законом».

— Но если вы знаете, как все исправить… то почему бы всем не рассказать?

«Им неинтересно. В этом мире, на этой планете люди заняты своими страданиями. Они чрезвычайно ленивы, поэтому ждут волшебника на голубом вертолете, который разрешит их проблемы. Они глупы и не доверяют себе, из-за этого смешно нерешительны. Они пугливы, как морские свинки, всегда боятся что-то менять. Ими легко управлять, навязывать любые цели. Свое истинное люди не видят, оно замусорено чужими хотелками. Оттого и живут все до скончания дней в чужом правильном, поступают как надо и должно, а не так, как им самим хочется. Ноют, жалуются, самоутверждаются друг над другом, пытаясь зализать свои раны, прикрыть их сиюминутной радостью, что хоть где-то они удачливее и сильнее. Тешат свою жадность, похоть, гордыню. Ты думаешь, почему мне не жалко никого из вас? Вы сами все делаете для того, чтобы страдать».

— А вы? Вы же и усугубляете!

Я опять возмутилась. Помимо Алии был еще наглядный пример, о котором следовало расспросить.

— Зачем вчера так поступили с Ириной? Хотели посмотреть на ее реакцию? На наши реакции?

«Ей хочется эмоций. Она их получила».

— Она сильно расстроилась.

«И что теперь? Как хочу, так и отвечаю. С чего вдруг я должен соблюдать правила хорошего тона, если не хочу их соблюдать? С чего вдруг я должен щадить чьи-то чувства, если не хочу их щадить?»

— Не должны. Наверное. Но это не говорит об эмпатии.

«Это ни о чем не говорит. Кроме того, что случилось».

— Она бухгалтер. Не боитесь, что она обидится на вас?

«Заодно и покажет себя».

— Наделает ошибок в отчетах. Начислят вам штрафы. Придут с проверкой.