Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди

Растирая ладонями ноющие виски, господин Берг возвращался домой. Лучше это было сделать до одиннадцати часов. По улицам уже густо разъезжали БТР с пискиперами и БМП с окси, через каждые два метра чернели патрули «Блюуотер», голубой полиции, — наемной армии губернатора Гольдмахер, в которой преобладали выходца из этномафий. В темноте звучали звуки горных и пустынных песен, мелькали светлячки кальянов, над городом барражировали натовские ударные вертолеты, имевшие мандат ООН на создание «бесполетной зоны». «Сиуксы» шарили прожекторами по крышам домов и можно было лишь догадываться, когда какому-нибудь из америкакесов захочется пострелять по «ред рашенс». В самом деле, после одиннадцати господин Берг не раз слышал выстрелы. То ли действительно у пискиперов шалили нервишки, то ли выходили на ночную работу таинственные снайперы. Но к тому времени он уже был на квартире у Асии Раисовны.

Долгое время он отказывался от ее харчей, обходясь сосисками и пиццей, но гастрит не дремал, угрожая смертью, поэтому пришлось перейти на домашние супчики хозяйки. После ужина добрая тетушка, порасспрашивав господина Берга о том о сем, уходила в одну из своих светелок, а он отправлялся дымить табаком в свою комнатку. Поначалу пиво целым бидоном и снотворное давали ему возможность заснуть мертвецким сном, но потом сон становился все менее доступным. Наркода же он избегал, потому что тот вёл к тяжелому бодуну, вышибающего из рабочего ритма. Так что приходилось терпеть бессонницу. И даже накачавшись пивом, обалдев от снотворного, насмотревшись на вихляния армированных гелепластиком певичек на стереоэкранной стене, он сидел и думал о том, что прожил жизнь зря. Где-то к трем утра он доходил до ручки и тупо созерцал обстановку комнаты: ковры с причудливыми арабесками, медные кувшины, вазы, чаши, кубки и даже масляные лампы. Здесь было много всяких восточных сосудов старинной работы и они сильно притягивали внимание. Стояла и клетка с птичками-корольками, забуревшими от табачного дыма.

Может, поэтому наваливавшиеся после трех ночи сновидения были малоприятные. Ему снилось, что он летает бесплотной тенью среди таких вот сосудов. А в каждом из них — сгущенная тьма, в которой время останавливается навсегда, и едва окажешься поблизости, она захапает тебя. Это во-первых. А во-вторых, особенно после пива, снилось, что он заточен в каком-то из этих сосудов уже добрую тысячу лет и не может шевельнуть ни одним своим членом, хотя по страшному хочет поп Исать. Вначале он еще пытается выкарабкаться, но затем… струя, пущенная им самим, заливает его с головой, и он, в самом деле, просыпается на мокрой простыне. Позорище такое, приходилось потом, втихаря от тети Асии, застирывать в ванной. И в третьих, иногда он оказывался в клетке для корольков, причем разбухшим, отечным, рыхлым, прижатым к ее прутьям. К нему приближалось что-то похожее на тучу, а потом это оказывалось лицом Асии Раисовны. Василий-из-сна просил его выпустить, жаловался, что все члены его отекли и болят, но голос просящего напоминал хлюпанье спелой груши на зубах, а ласковое воркованье тетушки Асии — грохотание танка «Абрамс».

В восемь звонил будильник. Господин Берг долго ворочался в кровати, пытаясь выдавить из жил тягучие, клейкие остатки сна, слушал, не вникая, бубнеж сетевого радио про очередные теракты. Асии Раисовны уже не было дома, поэтому он заглатывал порцию сосисок и пол-литра кофе с тонизирующими таблетками. По синапсам проплывал кофеин под ручку с адреналином, появлялось фальшивое воодушевление и господин Берг поспешно бросался в пассажиропоток, промывающий ОПГГ…

В одну из таких утренних поездок, когда он, как обычно, настраивал себя на борьбу с программным Яйцом, в глаза вдруг бросилась одна фигурка.

Поезд в это время остановился на станции «Музей Маннергейма» (бывшая «Василеостровская») и почему-то застрял. Или откуда-то выбежали самонаводящиеся кибертараканы, или кто-то вспорол себе живот, выпустив оттуда кубометр ОВ. В общем, вынужденная остановка затянулась минут на десять.