Василь Быков: Книги и судьба

ВБ: Всякая война создает легенды и мифы. На самом деле советский генерал не мог вызывать даже обыкновенную симпатию у подчиненного, не говоря о чувстве любви. А Власов, каким бы он ни был человеком, оставался прежде всего генералом советской закваски. Он врос в этот стиль командования за многие годы, проведенные на военной службе. Я, конечно, не знаю особенностей его характера, но, думаю, в целом понимаю людей этого типа.

ЗГ: Мой отец называл наших генералов «дегенералами».

ВБ: Советское высшее командование — сложный феномен. Эти люди обладали огромной властью в период войны. Они топтали своих подчиненных по поводу и без повода. А после войны, особенно во времена Брежнева, большинство из них действительно превратились в «дегенералов».

ЗГ: Василь Владимирович, я помню ваш рассказ «Полководец»[451], где вы сказали, что военные руководители советской поры, особенно во время войны, действовали по принципу: «Людьми, пораженными и объятыми страхом, можно управлять, только надавив на них еще большим страхом». Мудрое наблюдение! Был ли какой-то конкретный полководец прототипом для вашего рассказа?

ВБ: Да. Это был маршал Жуков.

ЗГ: О, легендарный маршал…

ВБ: В действительности этот рассказ всего лишь набросок…

ЗГ: Лично я задумалась над понятием страха, будучи под сильнейшим впечатлением от этого вашего «наброска». Меня, как и многих других, кто вырос при Советах, одно время привлекала личность Жукова, хотя понимаю сейчас, что этот интерес был подогрет умелой пропагандой.

ВБ: Они сотворили из него икону, создали культ, понаставили памятников… Им нужен был свой, советский Георгий Победоносец. И сегодня так называемые патриоты частенько пользуются его именем для искажения фактов. Обычная фальсификация. Я помню этого генерала со времен войны и должен сказать, что реальный генерал Жуков был воплощением жестокости.

ЗГ: Вы когда-нибудь встречались с ним во время войны?

ВБ: Нет, во время войны не пришлось, но я знал многих офицеров, которые были у него в подчинении, а эпизод, который я описал в моем рассказе, абсолютно достоверен. Именно участники того случая и рассказали мне эту историю.

ЗГ: А вам приходилось видеть Жукова вблизи?

ВБ: Да, и не раз. После войны, как уже рассказывал, я недолго служил в Николаеве, а Жуков в то время — он как раз находился в немилости у Сталина — был командующим Одесского военного округа. Как-то раз он посетил с проверкой нашу воинскую часть. Вот тогда у меня и была возможность наблюдать его методы работы и привычки: они были просто мерзкими!

ЗГ: Он себя вел как начальник сталинской закваски?

ВБ: Да, и причем самого низкого пошиба: во-первых, он окружил себя стукачами. Во-вторых, являясь одним из высших военных чинов и общепризнанным героем войны, он обращался с боевыми офицерами, подлинными героями, чудом выжившими в этом кровавом аду, как с грязью. Дайте-ка, я расскажу только один из случаев, свидетелем которого я был. Каждую осень офицеры армии должны были проходить так называемую аттестацию. Эта аттестация начиналась с физических упражнений на гимнастических снарядах. Ну вот, представьте себе, что всех офицеров нашего отделения вывели в поле и дали команду прыгать через «козла». Это была осень 1946 года, многим офицерам было уже за пятьдесят, большинство из них перенесли ранения. Они мечтали о демобилизации и не были физически подготовлены к таким прыжкам. Жуков был особенно жесток к тем, кто имел высокие награды и ранения, и унижал каждого из них лично оскорбительными словами. Жуков принуждал их прыгать снова и снова, сопровождая команды окриками и отборными ругательствами. Он матерился хуже босяка, оскорбляя порядочных людей, ослабевших от постоянного недоедания. И это только один случай — типичный, впрочем… Жуков, как и другие генералы Советской армии, не унаследовал ничего из морального кодекса офицера армии дореволюционной России. Советские командиры никогда даже не пытались относиться к солдатам по-человечески. Они предпочитали действовать методами страха и запугивания. Витя Астафьев[452] проанализировал и описал истинный характер Жукова в своих произведениях. За это он был объявлен «предателем великой русской нации».

ЗГ: Хотелось бы знать, кем? Путинцами-распутинцами?

ВБ: Да, ими… Я люблю и глубоко уважаю его: Витя пишет правду. Я восхищаюсь его мужеством, я всегда буду вспоминать, как он защищал Белорусский народный фронт и меня лично.

ЗГ: Что это за история — я не знаю.

ВБ: Помните случай с «Дзядами»[453] в 1988-м? Это было культурное мероприятие, организованное Белорусским народным фронтом. Мирных демонстрантов, которые несли лозунги о культурном наследии белорусов, милиция встретила слезоточивым газом и дубинками. Это нападение на людей было организовано Соколовым, первым секретарем ЦК КПБ в то время.

ЗГ: Я помню этот случай. Вы были на этом шествии?