Василевс

Когда он появился на следующий день снова во дворце, император слегка пожурил его за то, что не явился на обед во дворец, куда были приглашены многие знатные персоны Византийской империи.

Они, император и Юстин, сын Германа, снова поговорили о делах, политиках и военных империи и окружающих её государств, народов и варварских кочевниках.

В конце концов они о чём-то сильно заспорили и разошлись недовольные друг на друга.

На следующий день состоялось примирение. И Юстин даже обедал у императора, своего двоюродного брата, который пригласил на обед и Элию.

Казалось, что между ними установились снова дружеские отношения.

Но через несколько дней с императором что-то случилось. В присутствии Юстина он обругал за что-то свою супругу Элию. И та, в слезах, ушла к себе на женскую половину дворца.

Вскоре состоялось примирение между супругами. И снова они пригласили Юстина на очередной обед. Он прошёл в изысканной благородной обстановке. Провожая после обеда Юстина, император обнял его, извинился за прошлые обиды.

– Они же никчёмные! – с пафосом вырвалось у него. – Не принимай близко к сердцу!..

Он проводил его до выхода из дворца, похлопал дружески по плечу, отвернулся и пошёл к себе во дворец.

* * *

Прошёл месяц, два, три… Юстин, сын Германа, успокоился насчёт того, что его предупреждали его боевые товарищи: быть осторожным при общении с новым императором.

Спокойнее стал вести себя и император.

Как-то раз он пригласил Юстина во дворец, но не на обед, а к себе в рабочий кабинет.

– Тебе придётся ехать в Александрию, в Египет! – начал император. – Там освободился пост префекта августала!.. Умер патриций Феоктист! Заменить его некому, кроме тебя! Ты уже знаешь Египет! Твой отец управлял в Африке. Тогда с ним был и ты… Я уверен, что ты справишься!.. Это место намного спокойнее, чем на Истре!.. С Богом! Удачи!..

Юстин хотел было возразить ему против такого назначения, но император не стал даже слушать его.

Они простились. Вскоре Юстин отбыл в Египет. С собой он взял только одного особо преданного ему офицера Леона, с которым был в дружеских отношениях.

В Александрии он занял апартаменты прежнего префекта августала в центре города, но в довольно тихом и зелёном его уголке. Сразу же он включился в новую для себя деятельность, чтобы быстрее освоиться со своими обязанностями.

Леон помогал ему как мог. Они ещё сильнее сдружились, несмотря на разницу в возрасте и положении при дворе императора.

Чтобы не утратить навыки фехтования мечами в ближнем бою и не одряхлеть на дворцовой службе, они частенько тренировались на мечах. И он стал доверять ему, поставил его во главе своих телохранителей. Леон спал всегда в соседней комнате, положив рядом с собой меч, тот всегда был у него под рукой. Юстин же свой меч вешал на стенку так, чтобы можно было дотянуться до него рукой… И так, защитив себя на всякий случай, он спокойно засыпал до утра.

В одну из таких обычных ночей он проснулся от сильного грохота и громких криков… Не понимая, что происходит, он вскочил с постели, сдернул со стены меч, выскочил за дверь комнаты.

Там же шла жестокая драка… Леон отбивался от двоих громадных бойцов, ловко владевших мечами… Вот один из них достал мечом Леона… Рука у Леона бессильно опустилась, он выронил меч… И тут же другой грабитель вонзил ему меч в грудь… Леон упал… Те же налётчики кинулись к Юстину.

Тот встретил их с мечом в дверях… Удар, ещё удар… Меч вылетел из его руки, выбитый неимоверной силой одного из громил… Другой же громила довершил своё кровавое дело…

Налётчики отрубили его голову, сунули в мешок, выбежали из дворца префекта августала и скрылись в темноте жаркой южной ночи.

Через две недели странного вида человек, старый и седой, в длинной и грязной хламиде и колпаке, подошёл к входному портику дворца императора в Константинополе, к схолариям, стоявшим на охране. Он положил на ступеньки портика завязанный небольшой мешок, с чем-то круглым в нём.

– Передайте это лично императору Юстину, – сказал странник, поклонился и ушёл.

Мешок принесли императору. А тот велел одному из придворных служителей развязать его.

Когда тот развязал мешок, из него выкатилась отрубленная голова Юстина, сына Германа… Уже почерневшая… Закрытые глаза, крепко сжатые губы, спокойное выражение всех черт лица подчёркивали, что он встретил свой конец жизни, не осознавая его…

Император попросил всех удалиться из кабинета.

Все вышли. Тогда он пригласил Элию. Та явилась сразу же, не понимая, зачем такая спешка. Когда она вошла в его кабинет, то увидела на его столе голову Юстина, сына Германа.

Какое-то время она равнодушно взирала на отрубленную голову, затем её лицо озарила слабая улыбка, улыбка радости, удовлетворения и мстительности… Теперь ей и ему ничего не угрожало наслаждаться жизнью и страхом людей, с трепетом взиравших на них, на императора и императрицу.

* * *

С кончиной императора Юстиниана произошли важные события и в церковной среде, помимо государственных и военных.

Когда немного схлынули дела после воцарения, Юстин официально принял во дворце патриарха Александрийского Феодосия.