Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие

Кончилась наша беседа… следующим образом. Он сказал: "Вы интересный человек, такие люди мне нравятся, но в вас сидит одновременно ангел и дьявол. Если победит дьявол – мы вас уничтожим. Если победит ангел – мы вам поможем". И он подал мне руку. <…>

Затем ко мне подошел небольшого роста человек… в потертом костюме и сказал: "Вы очень мужественный человек, Эрнст Иосифович! И если вам надо будет, позвоните мне!" И сунул какой-то телефон. Спустя некоторое время я узнал, что это был помощник Хрущева Лебедев, с которым я, кстати, потом встречался минимум двадцать раз».

В романе «Таинственная страсть» Аксенов описал диалог вождя НиДэльфы и скульптора Известнова (легко узнаваемы Хрущев и Неизвестный) иначе, но смысл передал точно; прощаясь, владыка говорит: «Много в твоей башке чепухи, однако характером природа не обидела».

Эту мифическую оценку подтвердил (в стихах) Вознесенский.

«В атаку – зовут – твою мать!»

И Эрнст отвечает: «Есть!»

Но взводик твой землю ест.

Он доблестно недвижим.

Лейтенант Неизвестный Эрнст

Идет

наступать

один!

И если не побеждает, то, во всяком случае, не проигрывает.

Либералы ответили очередью – направили Хрущеву письмо в защиту художников. Его подписали Илья Эренбург, Корней Чуковский, Константин Симонов, Дмитрий Шостакович, Вениамин Каверин, Константин Паустовский, Евгений Евтушенко, Сергей Коненков, Владимир Фаворский и ряд других видных персон.

17 декабря руководство страны встретилось с более представительной группой деятелей культуры – в Доме приемов на Ленинских (ныне Воробьевых) горах. В речи Хрущева, как вспоминают участники, чувствовались примирительные нотки. Она ничем не напоминала разнос. Потом он лично знакомил Солженицына с членами партийного руководства.

В непринужденной атмосфере неофициальной части, за богатым угощением, произошел еще один важный разговор. На сей раз – Хрущева с Евтушенко. Как передают, Евтушенко заявил, что «к абстрактному течению в нашем искусстве надо относиться с большой терпимостью и не прибегать к давлению, ибо результат может быть обратным. Я знаю художников… формалистические тенденции в их творчестве будут со временем исправлены».

На что Хрущев отвечал: Горбатого могила исправит.

Евтушенко. Никита Сергеевич, прошли те времена, когда у нас горбатых исправляли только могилой; ведь есть и другие пути. Я считаю, что лучший путь – это проявить терпимость и такт и дать время поработать на наше искусство. Я считаю, что нужно допустить существование различных школ в живописи. И пусть в спорах между ними развивается всё наше искусство. Художники, как и литераторы, и музыканты, весьма чувствительны ко всякому нажиму, поэтому лучше к нему не прибегать. Всё станет на свое место.

Хрущев. Я не верю, что вам лично нравится абстрактное искусство.

Евтушенко. Никита Сергеевич, абстракционизм абстракционизму – рознь. <…> Последний период моей жизни тесно связан с Кубой… Кубинское абстрактное художество <…> пользуется большой популярностью среди кубинского народа и руководителей. Им увлекается Фидель Кастро. Кубинское абстрактное художество помогает революции. Я призываю к… изучению теории и практики современной живописи…

Но вождь не услышал поэта. Мало ли что на Кубе! Мало ли что нравится бородатому! Там у них жара, а здесь декабрь. И касается это не только художников, а всех.

И писателям достается. Аксенову и Гладилину – от Ларисы Крячко в «Литературной газете». Она атакует их в статье «Герой не хочет взрослеть». За что? А за то, что – и в который раз! – вместо образцов для подражания они предъявляют обществу незрелых и инфантильных людей, вроде героя книги «Над пропастью во ржи». А это – не дело! Строителям коммунизма нужны герои, с которых можно брать пример: волевые, целеустремленные, сильные духом и телом. А Аксенов и в боевой-кипучей буче наших строек отыскал «каких-то странных личностей, говорящих на диком жаргоне, по сути ничего не имеющих за душой». Получил от критики и Владимир Войнович за рассказ «Хочу быть честным», и Юрий Казаков за «Адама и Еву»…

Меж тем Центральный район СССР вновь накрывала оттепель – обычная, природная. Потекло. Приближался день тортиков, подарков и мимоз – Международный женский. Аксенов прикидывал: что бы подарить Кире. Путешествий за границу не предвиделось. А жаль – можно было бы привезти в скудную Москву что-нибудь действительно стоящее.

Он не знал, какой подарок готовит к «празднику весны» партия деятелям культуры. Всем вместе. Впрочем, иным – наособицу. А ему – лично.

4