Василий Буслаев

Однако Василий вскоре узнал «об этом» от Архилоха, который предложил ему развлечься с красивыми мальчиками. Видя, что Василий не понимает, о чем идет речь, Архилох привел его в какой-то притон, находившийся возле терм Юстиниана.

– Богатые горожане обычно встречаются со своими любимцами в термах, – молвил Архилох, – а в этом заведении оставляют записки, в которых пишут о времени встречи.

Владелец заведения, лысый толстяк с бегающими глазками, сразу узнал Архилоха и непрестанно раскланивался перед Василием, приняв его по одежде за военачальника.

– Как раз для вас у меня имеется парочка чудесных ангелочков! – лебезил толстяк. – Прошу вас немного подождать, высокочтимые господа. Сейчас я отправлю слугу за ними.

Все стены заведения были испещрены рисунками самого развратного содержания, выполненными в грубой форме, но со знанием дела. Оглядев эти «художества», Василий только теперь понял, что имела в виду Евпраксия под «этими гнусностями» и почему она предпочла уйти от объяснений. От этого открытия на душе у Василия стало мерзко и неприятно.

Сюжет рисунков был один и тот же. На них были изображены обнаженные здоровенные мужчины, совокупляющиеся с другими мужчинами, мощными и волосатыми, либо с совсем еще юными мальчиками, хрупкими и кудрявыми, похожими на нежных дев. Содомский грех был представлен здесь во всей красе и в мельчайших подробностях.

«До какой мерзости докатились ромеи, а ведь на них взирает вся Вселенная! – с отвращением подумал Василий. – Неужели Господь не видит этого? А ежели видит, то почему не накажет ромеев за это!»

Выйдя на улицу, Василий зашагал прочь, не слушая что-то кричавшего ему вслед Архилоха.

Встречи Василия и Евпраксии происходили чаще всего у нее дома, куда Василий приходил поздно вечером с черного хода. Верная служанка Евпраксии провожала его до покоев своей госпожи, она же предупреждала любовников о внезапном приходе супруга Евпраксии. При желании в просторных хоромах Евпраксии можно было спрятать не одного, а несколько человек, но Василий тем не менее уходил незамедлительно тем же черным ходом, не желая подвергать опасности репутацию дорогой ему женщины.

Иногда в дневные часы Евпраксия приходила в гости к сестре, тогда она встречалась с Василием там.

Сестра Евпраксии была сообщницей и поверенной всех ее тайных дел. Муж сестры был придворным императора и большую часть времени проводил во дворце.

«Женщинам иначе никак нельзя, особенно знатным, – делилась Евпраксия с Василием своими взглядами на жизнь, – поскольку мужчины, знатные или нет, попросту используют нас, как предмет сладострастия, как повод для интриги. Мужчины пользуются нашей красотой, нашими чувствами, умом, богатством. Пользуются до поры. Потом мужчины бросают нас, но перед этим пускают по рукам или вытирают об нас ноги. Бывает, даже убивают нас за полной ненадобностью или из глупой ревности. Бескорыстная любовь так редка в наше время, что на двух влюбленных, коим кроме друг друга ничего не нужно, люди смотрят, как на помешанных. Может, на Руси и не так. Я не берусь судить обо всех странах».

Василий всегда с интересом слушал Евпраксию, удивляясь ее умению во всем подмечать истинный смысл, докапываться до сути всех вещей и при этом облекать все это в достаточно убедительные фразы.

Защищать мужчин Василий не пытался. Он и сам в недавнем прошлом разбил немало девичьих сердец, поломал не одну девичью жизнь, а одну девушку даже довел до самоубийства. Так что на фоне мужчин-греков его обращение с женщинами было нисколько не лучше.

В один из вечеров, когда Евпраксия и Василий нагие возлежали на ложе, утолив первый порыв сладострастного желания, гречанка вдруг сказала:

– Помнишь, возвращаясь от Феофилакта в моей карете, ты удивился моему признанию, что я давно несчастна. Ты спросил еще, в чем заключается мое несчастье. Помнишь? – Евпраксия запустила свои тонкие пальцы в густые кудри Василия, а ее задумчивые глаза в этот момент блуждали по его лицу. – Ты, наверно, не поверил мне тогда, а может, решил, что я таким способом хочу тебя утешить. Ведь у тебя тогда вырвались такие горестные слова! Так слушай же, милый, мою исповедь. Выслушай печальную историю женщины, которая на свою беду родилась красивой.

Евпраксия ненадолго задумалась, затем продолжила:

– Десятилетней меня отдали в женский монастырь, где образованные монахини просвящали меня Священным Писанием, открытиями в астрологии и движении небесных светил, географией и историей древних народов. Обучали меня чтению, письму, музыке и пению в хоре. Пять лет провела я в стенах монастыря среди своих сверстниц, дочерей константинопольской знати. Там же я получила свое первое причастие.