Василий Гроссман в зеркале литературных интриг

Майский отъезд университетские занятия исключал. Значит, обязательную для химиков лабораторную практику, обычно на конец весеннего семестра назначавшуюся, удалось бы только в следующем учебном году пройти, что отец понимал. И Гроссман его успокаивал: «Теперь относительно лабораторий – я место за собой зафиксирую, так что задержки у меня не будет осенью, потеряю только эти два месяца. Но, ей-богу, мне кажется, что я, наоборот, выиграю, а не потеряю».

Компенсировавший неизбежные потери выигрыш, понятно, возможность печататься в московских газетах и журналах – по тематике экспедиции. Гроссман уже с профинтерновскими изданиями работал как технический сотрудник, это была первая ступень на пути к журналистской деятельности. Вторая – публикации в столичной периодике. 9 мая он отправил письмо: «Дорогой батько, сижу в Ташкенте. Завтра еду на место работы – городок Каунчи Ташкентского округа, 30 минут езды от Ташкента. Пока все очень интересно, масса новых впечатлений».

Акклиматизацию перенес, согласно письму, легко. По крайней мере, легче, нежели предполагал: «Жара здесь меньше, чем в мартеновском цеху, хотя, говорят, что в июле здесь бывает около 70°, но в июле меня здесь уже не будет…»

Сохранилось и одно из писем в Бердичев. Отправлено тоже 9 мая: «Дорогая мамочка, сижу еще в Ташкенте. Завтра утром выезжаю. С отъездом вышла маленькая ерунда. Нам изменили место поездки – думал ехать куда-нибудь подальше, а нам в самом Ташкенте изменили место и дали пригородный район – 30 минут от Ташкента. Я знаю, что ты будешь этим довольна, а я наоборот – не доволен».

Кстати, в губеровской книге письмо это цитируется как адресованное отцу, а не матери. Воспроизведенный публикатором фрагмент выделен курсивом: «…Работа наша будет заключаться в ряде обследований крестьянских хозяйств, кооперативов и пр. Город очень интересен, красив, совершенно нов для меня, масса красок, цветов, яркое небо, жаркое солнце. Выпиваю 10–25 стаканов сельтерской воды в день, жару переношу легко, уже загорел».

Характерно, что словом «загорел» не заканчивается фраза, цитата же оборвана, и купюра не обозначена. При этом ни о каких семейных тайнах речи не было: далее в предложении только и сказано, что «с питанием все обстоит благополучно».

Допустим, публикатор забыл обозначить купюру. Но почему он решил, что письмо адресовано отцу Гроссмана – догадаться нельзя. Даже если не прочел цитированную нами первую страницу, которая начинается обращением к матери, так на второй, откуда Губером и взята цитата, сказано: «Будь здорова, крепко целую. Вася»[63].

Если бы автор письма обращался к мужчине, то было бы сказано «будь здоров». Значит, обращался к женщине, что трудно не заметить.

Подобного рода загадок в книге Губера немало. Но, как ранее отмечалось, рассмотрение каждой из них в нашу задачу не входит.

Что до экспедиции, Гроссман действительно увлекся социологической проблематикой. В Узбекистане тогда проводилась так называемая коллективизация – объединение крестьянских хозяйств в единые комплексы под управлением советской администрации. По мнению «вузовца», это было вполне уместно. Цель – благосостояние – представлялась ясной, средства казались понятными, не противоречащими цели.

На первый взгляд преимущества «нового быта» или, как тогда говорили, «перехода на новые рельсы» сомнений не вызывали. Дехканам, объединившимся в коллективные хозяйства – колхозы – правительством были предоставлены тракторы. Строились ирригационные сооружения. Увеличилась площадь распаханных земель, соответственно урожаи, росли и доходы. Открывались кишлачные школы, больницы и т. д.

Успех туркестанского проекта не вызывал сомнений. 18 мая Гроссман сообщал: «Дорогой батько, окончательно обосновался. Доволен. Работа интересная, благодаря ей знакомлюсь не только с “внешностью” Востока, но и с интереснейшими процессами экономики, культурной жизни и пр. Езжу по кишлакам, наблюдаю быт; сведений, впечатлений, интересных фактов, разговоров – много. Очень интересен здесь базар – прямо-таки слепит глаза яркость и пестрота красок, никак не могу привыкнуть к виду упряженного верблюда. Вчера был в очень интересном кишлаке, переходящем на новые рельсы – строится большая школа, радио, мечети пустуют, есть большой колхоз, трактор, женщины снимают паранджу. Ей-богу здорово! Председатель тамошнего сельсовета – инициатор и вдохновитель всех этих новшеств – высоченный узбек, не умеющий говорить по-русски, безграмотный, но, как говорится, “министерская голова”. Все дела он вершит, сидя в чайхане – скрестив ноги и попивая бесконечное количество чая. Разговор с ним был несколько скучен, т. к. общих слов не более 10».