Василий I. Книга вторая

Василий начал с самого богатого и известного на Руси купца, давнего Киприанового знакомца Игнатия, того самого, что первым привез в Москву известие о страшном поражении южных славян на Косовом поле. Игнатий много лет ходил торговым путем через Сурож и Трапезунд в Персию, Малую Азию, на Константинополь. Когда он шел из Руси, его товаром были мягкая рухлядь, юфть, однорядки, шубы, холсты, воск, рыбий клей и рыбьи зубы, бобровая струя, амбра, мед, мечи, кольчуги, ножи, седла, стрелы, посуда, а также иногда и рабы. Обратно он вез ткани и вина, красители и благовония. Теперь, когда Балканы подпали под турецкое владычество, Игнатий решил больше не ходить южным торговым путем, а поискать новые — в западные страны. И оказалось, что в этом своем стремлении он руководствовался не одной лишь своей выгодой или простым желанием, но интересами Руси: серебро можно было заполучить только на рынках Европы. И был умен Игнатий, и умел мыслить по-государственному.

События на Косовом поле интересовали Василия, но особенно волновали они Киприана, который начинал свою службу в тех местах и бросил их, поменяв на Русь, после немалых колебаний. Теперь вот оказалось, что решение его было очень дальновидным: над Сербией вместо православного креста водружен магометанский полумесяц.

— Сербы, босняки, болгары, валахи, албанцы сражались с изумительным мужеством, — рассказывал очевидец битвы Игнатий, — однако потерпели страшное поражение. Они были сильны и, наверное, одержали бы победу, если бы не исконный славянский порок — разлад и несогласие среди воевод. В войске предводителя сербов князя Лазаря были добродетельный герой Милош Обилич и злой Вук Бранкович. Обоим им было суждено сыграть видную роль в Косовой битве. По чьему-то наговору князь Лазарь обвинил Милоша Обилича в будто бы задуманной им измене. Милош отразил обвинение и заявил, что измену задумал не он, а Вук Бранкович, а он же намерен во что бы то ни стало убить султана Мурада. Так и произошло. Сербы бились храбро и мужественно, но победа была не на их стороне. Пал старый Юг-Богдан со своими девятью сыновьями и со всем своим войском, погибли и Мрнявчевичи со своими дружинами. Такая же участь постигла и герцога Стефана. Но сам князь Лазарь еще оставался жив и мог бы еще победить, но проклятый Бранкович предался туркам, погибло все славное войско Лазаря, а сам он принял мученическую кончину. Когда султан Мурад осматривал покрытое бесчисленными трупами поле битвы, из груды убитых поднялся Милош Обилич. Он приблизился к Мураду как бы для Приветствия и ударил его кинжалом в живот. А имя Вука Бранковича вызвало во всех Балканских землях горькое проклятие. — Так закончил Игнатий рассказ о Косовой битве, да вдруг и спросил: — А верно ли, великий князь, говорят, что брат твой Юрий галицкий уже начал бить свою серебряную деньгу?

Для Василия это было неожиданностью. Правда, он говорил Юрику, что надо будет начать чеканку монет не только в Москве, но и во всех удельных княжествах, благо каждый князь имеет право делать это, даже и полуторагодовалый Константин, чье «государство» состоит из ничтожных братниных наделов — одного сельца с одноглавой церковью да двух крестьянских дворов. Юрик поторопился заиметь собственные деньги раньше самого великого князя — это само по себе не вызвало бы недовольства Василия, если бы он не догадался сразу же о причинах братниной поспешности.

Когда Василий объявил дяде Владимиру Андреевичу и братьям о своем решении начать чеканку монет, то сказал, что он сам, как великий князь, обязан на лицевой стороне деньги печатать имя Тохтамыша, а они все, князья удельные, имеют право свою зависимость от Орды не выражать, ибо зависимы лишь от великого князя московского и лишь через него могут сообщаться с татарским ханом. Тонкость эту не все знают, вот Юрик и решил выхвалиться: смотрите, какой я смелый — сам по себе князь!

Василий, однако, не выказал своей досады и слукавил перед Игнатием, ответив:

— Мне ведомо это. Серебряная копейка Юрика будет пока лишь в его уделе обращаться, пока мы не напечатаем денег в довольном обилии. А для этого надобен нам металл многоценный…

Игнатий понял все. Он, собственно, заранее знал, зачем зовет его великий князь, и даже обговорил уже свои намерения с другими русскими купцами, а сейчас поделился ими: