Василий III

В первой трети XVI века в России насчитывалось около 160 городов. Их особенностью было развитое зонирование. В центре располагалась крепость (кремль), снаружи у ее стен был торг (структура европейского города иная: в центре рыночная площадь, ратуша, дома богатых горожан, и все это окружено крепостными стенами). В русской же крепости располагались административные здания (дом воеводы), храмы, склады и так называемые осадные дворы — пустые помещения, которые ставились внутри крепостных стен. В мирное время в них жили только особые люди — дворники, а при осаде здесь укрывались горожане с семьями и имуществом. Дворники — работники, обязанностью которых было сохранять чужие дворы на время отсутствия хозяина.

Собственно жилой дом с хозяйственными постройками, стоявший на посаде, во время масштабной осады города часто погибал. Посад нередко сжигали сами жители — чтобы у супостата не было возможности укрываться за строениями и ему нельзя было бы найти стройматериалы для постройки осадных укреплений, орудий и т. д. Эта печать судьбы накладывала серьезный отпечаток на менталитет русского горожанина — сколько раз за свою жизнь ему приходилось начинать все сначала и при этом благодарить Бога, что в осадном дворе спаслась семья, прихватив с собой самое необходимое барахлишко!

Отсюда, видимо, и особое отношение у русского народа к власти, к государству: любили ту власть, которая сумеет отвести беду, не допустить иноземного супостата до внутренних русских городов. И если она, власть, оказывалась способной на такое — все остальное ей прощалось. Этот ментальный синдром появился еще в средневековой Руси с ее мироощущением «осажденной крепости» и жизни «в кольце врагов». К XVI веку он окреп и стал важным элементом народной психологии. В нем парадоксально сочеталась щемящая душу мечта «лишь бы не было войны» с постоянной готовностью к этой войне, готовностью все потерять и погибнуть самому. И любой правитель, пусть самый кровавый тиран, спасавший от этого царившего в душах ужаса, побеждавший и прогонявший врагов, получал от народа духовную индульгенцию практически на любые деяния. Эта черта народной психологии знакома нам и по XIX веку, и по любви к Иосифу Сталину в XX («войну выиграл»)…

Посады тоже имели свою структуру. Если у маленьких городов они состояли из 100–200 дворов, стоявших весьма произвольно, то в крупных делились на слободы (территории, свободные от налогообложения, городского тягла, принадлежавшие монастырям или государевым служилым людям: городовым казакам, пушкарям и т. д.) и концы (территориально-обособленные районы посадского населения, «черных людей» (то есть несущих тягло), со своей общинной организацией). Концы, в свою очередь, дробились на улицы и сотни. Главной здесь была община соседей по стоявшим рядом домам, соседство: «живут на суседстве, и пьют и едят вместе». Горожан называли городчане, они делились на несколько категорий. Оброчные (тяглые) делились по материальному достатку на лучших и молодших. Владельцы частных земель назывались своеземцы.

«Суседи» вместе строили приходские храмы, общие бани, имели общие для нескольких посадских дворов осадные дворы внутри крепости, видимо, помогали друг другу при налогообложении или в голодное время. Это были настоящие неофициальные корпорации горожан, в которых понятия «сообща», «единство», «взаимовыручка» не были пустым звуком. Иначе было не выжить, не построить дом после разорительного татарского набега, не накормить в бескормицу голодных детей, не обустроить, в конце концов, по-христиански собственный быт.

Сколько народу жило в городах? Мы не имеем точных сведений о количестве населения и можем его рассчитать весьма приблизительно. По подсчетам ученых, в городах на тысячу мужчин приходилось 1633 женщины и 633 ребенка[68], при этом в ста дворах в среднем жило 120–180 мужчин и 190–280 женщин. Считается, что всего в городах жило до 300–350 тысяч человек. Крупнейшим центром являлась Москва (около 100 тысяч жителей), вторым по величине — Великий Новгород (около 26 тысяч)[69].

Города, как правило, управлялись княжескими наместниками или воеводами, которые пользовались уже упоминавшейся системой кормлений. Лишь при Василии III появляются первые известные нам выборные должностные лица — городовые приказчики (известны с 1511 года), исполнявшие функции военных комендантов. Обманываться словом «выборные» не стоит. «Выбор» того времени — когда собиралась группа людей (те же «суседи») и подавала за своими подписями воеводе челобитную, что они «выбрали» такого-то посадского человека на такую-то должность. Никакого пропорционального представительства от всех горожан, никаких правил всеобщего волеизъявления не существовало. Бывало, что воевода получал несколько таких челобитных от разных групп посадских и тогда отдавал предпочтение той, которая была более «весома»: которую подписало больше народу, более авторитетные горожане и т. д.