Василий III

Главное, что русская политическая культура усвоила благодаря татарскому влиянию — и что в полной мере проявилось как раз в характере правления Василия III, — это то, что в самом примитивном смысле можно назвать деспотизмом. Термин здесь не очень удачен, ибо несет в себе эмоциональный оттенок. Но проблема Василия III была в том, что он не мог править иначе, чем деспотически, ибо не существовало социальных и политических структур, которые могли бы представлять альтернативу центральной власти.

Известно, что именно татарское владычество нанесло смертельный удар по древнерусской вечевой системе: вече, эта основа народного самоуправления, либо резко сужает свои прерогативы, либо вообще исчезает в ряде городов. За годы ига серьезно пострадала система княжеского вассалитета, в основе которой лежит принцип «вассал моего вассала не мой вассал». То есть внутри феодалов была своя иерархия отношений, основанная на праве и обычае. Татары резко нарушили эту систему введением института ярлыка на княжение: его мог получить не тот князь, который имел на это наибольшие права, старейший в роду, главный в феодальной иерархии, а тот, кто привез хану ббльшую взятку, сумел оболгать конкурентов, кому, наконец, хан сам хочет дать ярлык из политических соображений. То есть инстанция верховной власти, в данном случае ханской, действовала произвольно. Вассальные отношения внутри рода русских князей хана интересовали постольку поскольку.

А вот когда в 1480 году ханская власть исчезла, само отношение к верховной власти как к власти, имеющей право на произвол и чинящей его, никуда не делось. Напротив, им воспользовались московские князья, как бы заняв в политической системе вакантную нишу, оставшуюся от времен ханского владычества. Отсюда и деспотизм, и произвол, и нарушение всех традиций — вспомним хотя бы спор Василия III с Федором Волоцким из-за игумена Иосифа! Просто сама по себе эта унаследованная от Орды властная инстанция (хан = царь) предполагала подобный стиль реализации своих властных прерогатив.

Другое «наследство» татарской политической культуры еще не проявится в правление Василия III в полной мере, а станет актуальным уже при Иване Грозном. Речь идет о такой важной составляющей русской политической культуры, как стремление преодолеть вековой комплекс неполноценности («…у них в работе были отцы наши»), вытекавший из трехсотлетнего татарского ига. Причем преодолеть своеобразно: через унижение былых господ, через разгром и порабощение соседних татарских государств. Достичь собственной мощи и величия через втаптывание татар в грязь, через месть за древнее иго — это была целая политическая программа того, как сделать Россию подлинным православным царством. Программа, реализованная уже при Иване IV, покорившем Казанское (1552) и Астраханское (1556) ханства и наступавшем на Крым. Другое дело, что, как всегда это бывает, по счетам Золотой Орды заплатили «не те татары» — и казанских, и астраханских, и крымских татар нельзя назвать прямыми виновниками порабощения Руси в XIII–XIV веках, все они вышли на историческую арену позже. И для них русское нападение было несомненной агрессией. Но в истории подобные трагедии взаимного непонимания, увы, были и будут всегда.

Вернемся к Василию III. Как христианский монарх государь выступал всемирным покровителем православия. Недаром при Василии III Москву столь часто посещали посланцы православных епархий, находящихся под турецким владычеством: от афонских монастырей (1508, 1515, 1516, 1519, 1533), от Синайской горы (1518, 1519), от белградского митрополита Феофана, вдовы сербского деспота Стефана Ангелины и сербских монастырей (1508, 1509), от константинопольского патриарха Феолипта I (1516).

Иерархи вовсю восхваляли Василия III. Так, в 1516 году игумен Пантелеймонова монастыря Паисий обращался к нему так: «Благочестивому и во Христе благоверному и от вышнего промысла избранному великому государю Василею, милостию Божиею единому самодержавному правому государю всем землям Русским, восточным и северным…» Ватопедский монастырь был еще более льстив: «Благовернейший и наияснейший, и о Христе Боже царю (sic! — А. Ф.) крепчайший всей Русской земли, и также в океане множества народов». Усилия даром не пропадали: Василий щедро жаловал меха (тысячами — шкурки белок и соболей), деньги, драгоценную утварь. Он считался ктитором (покровителем, дарителем) нескольких афонских и сербских монастырей.

Однако забота о православии не исчерпывалась помощью христианским обителям, стоявшим на печальной греческой земле, оккупированной Османской империей. Важным элементом публичной демонстрации поклонения русским православным святыням стали богомольные выезды государя (как правило, с семьей и большой свитой) к Троице-Сергиевой обители недалеко от Москвы и монастырям Замосковской земли.