Василий Иванович Чапаев - `Новые истории`

Тачанка съехала в канаву и так и осталась стоять. Начдив там же, в канаве, увлажнил землю, выругался и вылез на поверхность. Отчего то на его усах были отчетливые следы не то варенья, не то губной помады.

Глава вторая

Вечером Петька договорился с Анкой кое о чем, и бодрым шагом помчался на речку мыть ноги. Анка удобно расположилась на сеновале и стала его ждать. Петька отчего-то не появлялся и Анке стало это надоедать. Внезапно проходящий мимо сеновала Фурманов услышал внутри его похотливое вздыхание. Веками выработавшийся инстинкт мужчины проснулся в политруке, и ему страшно чего-то захотелось. Он стал смутно догадываться, чего же ему хочется. Он облизнулся и открыл дверь. Скрип несмазанной дверцы сарая несколько охладил его, но тут из глубины сена послышался голос, как показалось Фурманову, очень даже соблазнительный:

- Петенька, ты ли это, main leibe ? - позвала Анка дрожащим голосом почему-то не по-нашему.

- Я, - хрипло сказал Фурманов, зная, что женщинам перечить не следует, так как это может плохо кончиться.

- Иди же ко мне, main рыбка... Что же ты не появлялся так долго, мой пьетушок ?

- Занят бы-ы-ыл, - почти прорычал политрук, закапываясь в сено. Анку он нашел не сразу, так как она только возбудительно дышала и на глухое рычание не отзывалась. Минуты три он ползал в сене и рычал, но неожиданно женские руки схватили его за сапоги, и те полезли с ног.

- О, Петенька, какие холодные у тебя ноги... И эти несносные, вонючие прошлогодние портянки... О, main Gott... А ваще ничего... Раздевайся же, мой leibe, я жду тебья уже давно!

Фурманов, рыча от того, что не он мог расстегнуть портупею, стал дергаться и подпрыгивать.

- О, я вижу страсть безумную твою, - сказала Анка голосом заправской петербургской актрисы, так что Фурманов даже удивился, откуда это Анка набралась такой интиллигентной ерунды. Далее последовала сцена, которую по цензурным причинам включать в данное произведение считалось бы manvaus tone. Приведем лишь некоторые эпитеты и цитаты, принадлежавшие Анне Семеновне (Фурманов был очень занят, и поэтому молчал):

- Ух ты, какой ....... ! Ну давай же, ..... ...... .... ..... ! О, о ! Ну, Петенька, ....... же ! О, ....., о ! Ну, еще разок ! ..... ! ....... ?? ..... !!! ...... !!! ... ?! ........ !! Конец цитаты.

Кончилось тем, что обалдевший и измученный Фурманов сполз с горячего похотливого тела Анки и в изнеможении провалился сквозь сено. Здесь совершенно внезапно появился Петька, упавший в речку целиком, вместо того, чтобы спокойно вымыть ноги.

- А вот и я ! - сказал он, довольный собой.

Анка уставилась на него обалдевшим взором.

- Как, уже ? - спросила она.

- Ну так ! - сказал, очень польщенный, Петька.

Фурманов сделал ряд отчаянных движений и оказался вне сарая, где, очевидно, должна была разыграться трагедия. Он был вымотан без предела, и был, что называется, без штанов, но в портупее. Минут через сорок из сарая вышел удрученный Петька, и характеристика произошедших там событий выражалась в двух словах:

- Не дала, - сказал он грустным голосом сидящему на дереве с трофейным биноклем начдиву.

- Енто дело споправимое, - сказал надчив, ухмыляясь в усы. Его бинокль имел шестикратное увеличение, и произошедшее на сеновале он наблюдал с мельчайшими подробностями.

Внезапно Петька принял позу Онегина из второго действия одноименного спектакля и сказал:

- О женщины, вам имя - вероломство !

Фурманов, лежащий под деревом, съежился, и ожидал падения тяжелого предмета на голову. Предмет не упал.

- Это точно, - сказал надчив, и сук, на котором он сидел, благополучно треснул.

Фурманов взвыл и помчался на кухню. На следующий день утром политрук, отдохнув после вчерашнего происшествия, направился к надчиву, чтобы поговорить по весьма важному вопросу. Чапаев сидел за столом и точил саблю, одновременно доставая из огромной чаши вареники со сметаной.

- Че пришел ? - спросил он неприветливо.

- Разговорчик есть, - сказал Фурманов.

- Садись, - сказал надчив, доставая свободной рукой из-под стола здоровенную бутыль мутного самогона.

- Да нет, Василь Иваныч, я ж не в том смысле вовсе... Я про нашего товарища поболтать хочу...

- Про какого, - равнодушно спросил Василий Иванович.

- Про Петьку.

- Про какого Петьку, - еще более равнодушно спросил начдив.

- Ну про этого же, Исаева...

- Ну, - сказал Чапаев, задумчиво вынимая пробку, сделанную из куска тряпки, засунутую в горлышко бутылки.

- Вы ж помните, наверно, как из Москвы товарищ Дзержинский сообщал, что в наши пролетарские ряды прокрался немецкий шпи...

- Сиди уж, пролетарий, - едко заметил начдив. - У тебе ж на лбе сплошные димпломы нарисованы...

- Дело не во мне, - сказал политрук раздраженно.

- Вот это точно, - сказал начдив. - Никакой пользы от тебе нетути.

- Да нет же, ведь товарищ Дзержинский...

Василий Иванович основательно разозлился и произнес фразу, из которой стало ясно, что он некогда состоял с товарищем Дзержинским в интимных отношениях, и что его партнеру в этом деле сильно не поздоровилось. Фурманов плюнул и сказал напрямик:

- Василий Иванович, Петька - шпион.