Василий Иванович и дело чёрного старика

– Это срочно или можно потом в спокойной обстановке обсудить? – под спокойной обстановкой Михаил подразумевал отсутствие Лялина.

– Срочно, – тяжело вздохнув, ответил Куприянов.

Габашидзе открыл дверь своего кабинета и жестом пригласил Василия.

– Михаил Ревазович, – начал, даже не присев, Куприянов, – вы помните семьдесят шестой, ограбление на Петровской. Квартира любовницы Кононенко.

– Но- но! – вдруг вставил свои пять копеек Лялин. – Не передёргивайте, Куприянов! Это была не любовница первого секретаря, а его родственница.

Габашидзе бросил вопросительный взгляд на заместителя.

– Остынь, Александр Николаевич, не при Советах теперь живём. Можно говорить прямым текстом. Любовница она была. Любовница! – твердо сказал начальник.

Лялин не осмеливался спорить с Михаилом.

– Продолжай, Василий Иванович.

Куприянов достал из чёрной кожаной, сильно потёртой папки чёрно-белое фото и положил его на стол.

– Что это? – спросил Габашидзе.

– Золотое колье. Уникальная вещица, – пояснил Куприянов. – Тогда его не нашли. А сегодня нашли.

Полковник ткнул пальцем в фотографию.

– Это?

– Да это, – подтвердил Василий.

– Где?

– В квартире умершей старушки. В той, куда вы меня сегодня с утра послали номер отбывать.

Начальник взял фото и покрутил его в руках.

– Ты это из архива выдернул? – спросил он Василия.

– Нет. Это моя фотография.

– А! Ну да! Слышал я о твоей привычке.

– Есть такое.

– А что за привычка? – нервно спросил Лялин, явно не понимая, о чём говорят Габашидзе с Куприяновым.

– Василий Иванович, – пояснил полковник, – хранит фото или описание того, что не нашли. Случай подвернулся, а ему не надо в архив запросы писать. Всё есть в сейфе. Правильно, Василий?

Куприянов согласно кивнул.

– Ну что ты притих, Василий Иванович? – развёл руками Габашидзе. – Давай! Выкладывай что у тебя там в голове зародилось.

Василий положил чёрную папку на стол, достал из пачки сигарету, помял её, понюхал, глубоко вздохнул и сказал:

– Надо бы дело возобновить. Нехорошо, когда вор остался на свободе. Неотвратимость наказания – вот наш принцип.

– Вы что, товарищ Куприянов, с ума сошли? – заверещал Лялин. – У нас и так беда с кадрами. Работать некому! А вам взбрело в голову возобновлять дело двадцатилетней давности! Михаил Ревазович, да скажите вы ему!

Габашидзе многозначительно посмотрел на Лялина, потом на Куприянова, потом опять на заместителя. Почесал лоб.

– Василий, скажи честно, – спросил он Куприянова, – зачем тебе это надо. Ты через месяц, а может и раньше, уже будешь на пенсии. Работу себе хорошую найдёшь. Денежную. Такого спеца как ты с руками оторвут. Зачем тебе эта канитель с давно закрытым уголовным делом. Подумаешь, вора не нашли. Может, он уже давно на том свете? Зачем тебе это, Василий?

– Надо! – Куприянов продолжал крутить в руках сигарету. – Я с этого дела считай, начал свою службу. Надо это дело закончить. Важно для меня это, Михаил Ревазович.

– Нет! Вы что, Куприянов, не слышите нас? – снова вмешался в разговор Лялин. – Вам русским языком объясняют. У нас новые дела не раскрыты. Бандитизм голову поднял. Детей на улицу выпускать опасно. Да что там дети! Сам выходишь и оглядываешься! А вы с этим протухшим делом пристали. Идите домой, Василий Иванович! Не мешайте нам работать!

– Где «работать», а где вы? – жестко сказал Куприянов, посмотрев исподлобья на зама. – Не путайте эти понятия, Александр Николаевич.

При этих словах Василий сломал сигарету и бросил её в пепельницу. Лялин открыл рот от возмущения и направил свой обезумевший и одновременно обиженный взгляд на начальника. Он явно просил Габашидзе вмешаться. Если бы Лялину подобным образом ответил не Куприянов, а кто-либо другой, то он бы заорал так, что стёкла полопались. Но Василий Иванович обладал в управлении непревзойдённым авторитетом. Лялин понимал, что он против Куприянова мелковат.

Габашидзе, поймав беспомощный взгляд заместителя, изобразил на лице гримасу, говорящую о том, что он, мол, тоже не в силах противостоять опытному сыщику. А по сути, Михаил был очень даже согласен с Василием. Лялин явно был лишним в его аппарате. И должность эту он получил только благодаря влиятельному родственнику. Александр Николаевич сильно мешал работе, но избавиться от балласта было непросто. Мохнатая лапа стойко обороняла место Лялина.

– Успокойтесь! – властно сказал полковник. – Василий Иванович, и вы, Александр Николаевич, сядьте. Спрячьте свои эмоции. Мы здесь не торговки на базаре.

Оба оппонента, повинуясь начальнику, сели напротив друг друга. Габашидзе скрестил руки у подбородка и обратился к Куприянову.

– Василий, прокурор не подпишет.

– Подпишет.

– Почему так уверен?

– Я уже звонил Молчанову. Он согласен.

– Я сразу мог догадаться, что у тебя, Василий, уже всё на мази. Зачем тогда комедию ломаешь? Сразу не мог сказать, что твой друг Молчанов уже в курсе?

– Так положено.

– Что тогда тут обсуждать? – полковник налил из графина воды и выпил залпом. – До приказа на пенсию успеешь?

– Попробую. Если не успею, тогда задержусь.

– Это как? – вскрикнул Лялин.